Історія України продовжує хвилювати українців,
тим більше в наш час, коли історія України, особливо її найдревніший період, активно викривляється не тільки в публіцистиці, але й у шкільних підручниках!
Можна писати на цю тему багато, навіть дуже багато, але...
Але!
Найпереконливіші матеріали - це матеріали, які пройшли жорстку цензуру ще в часи СССР,
цензуру, за допомогою якої вихолощувалося все, що могло допомогти українцям прокинутися.
Але!
Навіть у ті часи крізь щільні сита цензури просочувалися краплинки істинної історії України з найдревніших часів!
ВЕЛИЧНОЇ ІСТОРІЇ УКРАЇНИ, НАПОВНЕНОЇ НЕ ТІЛЬКИ ЛЕГЕНДАРНИМИ СТОРІНКАМИ, АЛЕ Й ТРАГІЧНИМИ..
А МИ ПОВИННІ ЗНАТИ І ПАМ'ЯТАТИ ВСЕ!
Звідси і публікація документальних матеріалів, які пройшли жорстку цензуру.
В цій публікації представляється стаття відомого європейського істрика, яка проливає світло на дуже цікаві епізоди і нашої історії.
Я хотел бы поблагодарить д-ра А.И. Иванчика за любезно предоставленную мне возможность опубликовать предлагаемые заметки в этой дискуссии. Новый всплеск исследовательского интереса к киммерийцам в немалой степени обязан его собственным исследованиям, в особенности важной книге: Les Cimmériens au Proche-Orient // Orbis Biblicus et Orientalis. CXXVII. Fribourg, 1993. Другие недавние работы: Lanfranchi G.B. Cimmeri // History of the Ancient Near Eastern. Studies. II. Padova, 1990; Kristensen A.K.G. Who were the Cimmerians and where did they come from? København, 1988. Свое значение еще сохраняет статья С.Ф. Леманн-Хаупта (Kimmerier // RE XI. 1. 1921. Sp. 397—434). Назову также свою небольшую статью (Bemerkungen zu den Zügen der Kimmerier und Skythen durch Vorderasien // Klio. 1995. LXXVII), не претендуя на то, чтобы поставить ее в один ряд с вышеназванными работами. По вопросам хронологии хочу сослаться на свою публикацию: Zur griechischen und vorderasiatischen Chronologie des 6. Jahrhunderts unter besonderer Berücksichtigung der Kypselidenchronologie // Historia. 1993. XLII. S. 385—417, особенно 389—397.
[с.93] Среди правил, которым следуют серьезные исследователи древней истории, одно из важнейших — доверять ранним источникам больше, чем поздним, и полагаться с большей уверенностью на самый приближенный к описываемым событиям источник. Слишком часто мы чувствуем себя обязанными считать, что позднейшие источники только развивают или описывают более красиво то, что их авторами найдено в более ранних. В своей программной методологической статье Детлев Фелинг довел это — несомненно полезное — правило до его логического конца.
Третье: Страбон, как мы уже видели, путает киммерийцев с другим народом, трерами, с которыми (согласно этому автору) они совершали свои грабительские набеги. Эти треры были одним из многочисленных фракийских племен. Кроме того, как мы видели, Каллин в своих стихах также упоминает о трерах. Таким образом, у нас есть некоторые основания полагать, что Геродот мог опираться на поэтические источники, которые, возможно, находились в распоряжении и его последователей. Тем не менее, нам неизвестно, чтобы кто-либо из греческих поэтов VII в. упоминал в связи с киммерийцами о чем-либо, кроме захвата Сард, или в связи с трерами о чем-либо, кроме разрушения Магнесии на Меандре. Возможность письменной передачи сведений от VII в. к Страбону, похоже, ограничена сообщением о роли треров в разграблении Сард. Нет, например, никакой информации о том, чтобы кто-либо из поэтов VII в. упоминал имя Лигдамиса. Учитывая ту тщательность, с которой эллинистические ученые исследовали ранних поэтов в поисках хоть малой крохи информации, отсутствие этого упоминания весьма красноречиво: если бы существовали стихи Каллина или Архилоха, содержащие более подробную информацию, их наверняка бы цитировали.
В силу этого мы должны рассмотреть возможности устной передачи хотя бы на каком-то временном отрезке в значительном хронологическом промежутке между Страбоном (который писал на стыке тысячелетий) и VII веком до н.э. Мы уже отмечали, что малоазийские греки считали набег киммерийцев значительным событием. В этом контексте приобретает смысл одно любопытное замечание Страбона, а именно, что Гомер перенес места обитания киммерийцев с севера на крайний запад, поместив их рядом со входом в Аид, «согласно общему мнению ионийцев, ненавидящих это племя». Если мы принимаем на веру эту ненависть ионийцев к киммерийцам, то у нас есть все основания считать верным предположение о том, что киммерийский набег на Ионию оставил по себе долгую память.
Одним из немногих событий в ранней истории Ионии, о котором мы достаточно хорошо информированы, является так называемая Мелийская война, которую различные ионийские города вели против карийского города Мелии в начале VII в. до н.э.. Вторжение Лигдамиса служило вехой в этом пограничном споре, и самосцы, и приенцы приводили Лисимаху ученые доказательства, касающиеся роли этого события в истории ионийцев. Здесь опять мы видим свидетельство важности киммерийского вторжения для ионийцев.
Еще больше могла бы пригодиться для наших целей та обширная литература, которая посвящена этому пограничному конфликту. Из другого эллинистического текста мы узнаем, что у Меандрия Милетского, Эвага, Олимпика, Улиада и Дуриса с Самоса, Креофила и Эвалка из Эфеса и, наконец, Феопомпа Хиосского есть отрывки, которые, как считалось, были уместны в этом споре. У нас есть, таким образом, существенные основания полагать, что хотя бы часть из этих авторов классического и эллинистического времени обсуждала нашествие киммерийцев постольку, поскольку это касалось продолжающегося пограничного конфликта между Самосом, Милетом, Приеной и Колофоном. Здесь, как мы можем предположить, находится тот пункт, где устная традиция о вторжении Лигдамиса вошла в литературные источники.
Похоже, что по крайней мере одно предприятие Лигдамиса сохранилось в коллективной памяти ионийцев, а именно нападение на Эфес. Каллимах торжественным языком повествует, как разнузданный Лигдамис нанес оскорбление городу Артемиды и как богиня вскоре отомстила Лигдамису, которому не суждено было вернуться домой. Хотя в этом случае мы снова можем видеть, как местные традиции завоевывают себе место в письменных источниках, мы не в состоянии точно определить момент, когда это происходит.
III
[с.98] Из сказанного очевидно, что Геродот скрыл от нас множество сведений, которые он должен был знать. Он был уроженцем Малой Азии и, что еще более важно, как галикарнасец был погружен в ионийскую культуру. Позднейший источник, парадоксальным образом, сохранил относящуюся к делу информацию более полно, чем ранний. Если бы Геродот сохранил то, о чем сообщает Псевдо-Скимн, а у последнего обнаруживается то, о чем говорит Геродот, мы ни на минуту не сомневались бы представить Геродота в качестве возможного источника Псевдо-Скимна и предположить, что последний сделал заключение о поселении киммерийцев в Синопе на основании подразумеваемого бегства милетских поселенцев перед лицом нападения киммерийцев на этот город.
IV
Теперь мы можем обратиться к еще двум свидетельствам из поздних источников. Арриан в своей истории Вифинии пишет о фракийцах следующее: «Фракийцы есть не только европейские, но и азиатские, согласно истории Арриана, который говорит, что подобно фригийцам и мисийцам фракийцы под руководством некоего Патара переправились из Европы в Азию. [Это произошло], когда через Азию проходили киммерийцы, которых фракийцы выгнали из Вифинии, перед тем как поселиться [там] самим».
Поскольку Арриан, говорит о фракийцах, а не о трерах, и о конфликте между фракийцами и киммерийцами, он, очевидно, никоим образом не зависит от источников, из которых Страбон почерпнул информацию о союзничестве между трерами и киммерийцами. Могла ли существовать также традиция о вторжении в Вифинию?
Есть параллель, которая, возможно, предполагает положительный ответ на этот вопрос. Согласно Страбону, киммерийцы опустошили Фригийское царство, после чего его последний царь Мидас покончил с собой, выпив «бычьей крови». Но в самой Фригии исторический Мидас, по-видимому, был забыт, так что его имя осталось только в легенде об узле, которая очевидным образом не содержала никаких сведений о его кончине.
Вывод из вышеприведенного рассуждения состоит в том, что традиция о нападении [с.101] киммерийцев на Фригию не могла восходить к фригийскому источнику. Наоборот, источник должен был быть греческим. Грекам был, конечно, известен Мидас, который начал контакты с Дельфами и посвятил туда трон. Если Мидас поддерживал отношения с дельфийским оракулом, насколько более известен он должен был быть малоазийским грекам? У нас есть все основания полагать, что они обратили бы внимание на вторжение киммерийцев в его страну, равно как и на смерть царя (точно так же, как они обратили внимание на походы киммерийцев в Лидию). Мы снова возвращаемся к осознанию важнейшей роли, которую сыграло киммерийское нашествие в жизни малоазийских греков.
V
Очевидно, нет нужды утверждать, что все сказанное о киммерийцах в поздних источниках точно отражает действительность. Главной задачей этого краткого эссе было показать, что малоазийские греки располагали значительным объемом сведений о киммерийцах и их походах в пределах Малой Азии. Большая часть этих сведений была чистым вымыслом. Но осталось достаточно правдивых сведений, которые еще и сегодня могут быть подтверждены для нас данными ассирийских источников или путем использования исторических методик.
Между тем почти ничего из них мы не находим у Геродота, который должен был знать очень много. Поскольку Геродот был ближе во времени к происходившим событиям, он, несомненно, мог представить нам гораздо более адекватный и убедительный рассказ. Однако он не был заинтересован в этом. Мы рассмотрели случай, где он опустил детали, которые непременно должен был знать, чтобы упомянуть о том, о чем упоминает. Его незаинтересованность при обилии доступной информации создала для нас абсурдную ситуацию, при которой позднейшие источники сообщают нам информацию гораздо более качественную.
В заключение заметим следующее. Трудно сказать, почему Геродот опустил одни детали и рассказал о других. Главными аспектами повествовательной техники Геродота были несомненно отбор фактов для рассказа и отсеивание тех, которые он считал банальными, неуместными, ложными или просто неинтересными. Его «История» самым решительным образом в своей композиции противоречила принципу «расскажи все, что знаешь», типичному для некоторых современных книгназад]
Підписуйтесь на наш Telegram канал Enigma