Где-то с год назад я публиковал серию статей о противостоянии США и Китая. Как один из ведущих мировых игроков на геополитической арене, Китай оказывает самое разнообразное влияние на ситуацию по всему миру. Это включает, конечно же, и российско-украинскую войну. Хотя он напрямую вроде бы и не участвует в конфликте, но обширная экономическая и заметная политическая поддержка Китаем России имеют самое непосредственное воздействие на положении дел на наших фронтах и в тылу. Поэтому я периодически продолжаю интересоваться тем, что происходит в Китае, чтобы иметь представление о том, как изменение экономических, политических или социальных трендов там может аукнуться в том числе и в Украине.
Не так давно в Китае состоялся пленум коммунистической партии. Прошел он, кстати, с очень большим запозданием. Он должен был состояться еще осенью 2023 г, но прошел с 15 по 18 июля 2024, что говорит о больших проблемах у Китая вообще, и у товарища Си в частности. Естественно, что во всех официальных китайских СМИ этот пленум был признан суперуспешным, на нем в очередной раз демонтировалось сплочение партии и народа вокруг ЦК КПК, ядром которого является товарищ Си Цзиньпин и т.д. и т.п. Коммюнике на русском языке интересующиеся могут найти здесь. А между тем, посвящен он был вопросам всестороннего углубления экономических реформ и продвижения модернизации страны. Оказывается, невзирая на «мудрое правление» очередного «великого кормчего», мертвой хваткой вцепившегося в свое руководящее кресло, дела с этой самой экономикой и модернизацией обстоят не совсем уж чтобы замечательно, а если точнее, то так себе. Прямо как в знаменитой песне: «Все хорошо прекрасная маркиза, дела идут и жизнь легка. Ни одного печального сюрприза за исключением пустяка». В этом своем обзоре я хочу поговорить о таких «пустяках». Подтолкнула меня к его написанию статья в «Foreign Affairs», но значительная часть обзора, особенно фактические данные, собрана из других источников.
Китай, ранее воспринимаемый как пример стремительного экономического роста и глобальной торговли, сегодня оказался на переломном этапе. Модель экономики, обеспечивавшая десятилетия роста, сталкивается с рядом серьезных структурных вызовов: от обвала на рынке недвижимости и перепроизводства до долгосрочных последствий демографического кризиса. Экономический ландшафт Китая претерпевает серьезные изменения и ему необходимо точно маневрировать между этими вызовами, чтобы избежать дестабилизации не только своего будущего, но и мировой глобальной экономики.
Пузырь лопнул
Рынок недвижимости долгое время считался основой экономического роста Китая. По словам Кеннета Рогоффа из Гарварда, жилье сейчас составляет около 30% китайской экономики. Это примерно в полтора раза больше, чем в других развитых экономиках. Темп роста доли кредитов частного сектора по отношению к ВВП Китая больше, чем тот, что предшествовал японскому экономическому десятилетию потерь в 1990-е годы, и тому, что предшествовал кризису на рынке жилья и кредитов в США в 2008 году. Годы спекуляций, как со стороны внутренних, так и международных инвесторов, стремящимися извлечь выгоду из быстрой урбанизации Китая, привели к перепроизводству недвижимости, и по всей стране появились целые города-призраки. В течение многих лет правительство поощряло развитие недвижимости как способ стимулирования многих отраслей экономики. Однако это привело к неправильному распределению ресурсов, и значительные объемы капитала оказались вложены в непродуктивные активы. В результате рынок недвижимости становится все более далеким от реальностей спроса и предложения и на данный момент по оценкам в стране пустуют около 65 миллионов квартир. Катастрофические проблемы возникли также и с офисной недвижимостью, так по данным Reuters, на конец 2023 г в одном только Шанхая пустовало 39% офисов.
Теперь пузырь схлопнулся и рынок недвижимости в Китае вызывает серьезные опасения. Хрупкость рынка можно проиллюстрировать такими примерами: Evergrande - ранее самая крупная в мире компания в сфере недвижимости, обанкротилась с долгами на сумму более $300 миллиардов; Country Garden - крупнейший застройщик Китая столкнулся с нехваткой ликвидности и долгом в $205 миллиардов; Vanke - этот крупный игрок получил снижение своего кредитного рейтинга до уровня мусорного. По данным S&P Global Market Intelligence, совокупная доля кредитов на недвижимость в процентах от общего объема кредитов снизилась до 25,9% в 2023 году с 32,3% в 2020 году. Между тем, совокупная стоимость кредитов практически не изменилась с 2021 года — признак того, что некогда процветающая отрасль впала в застой. Цены на недвижимость в стране падают с пиковых значений уже в течении нескольких лет.
Ситуация еще и усугубляется зависимостью местных властей от продажи земель для пополнения бюджета. Все это, конечно же, приводит к значительным сокращениям инвестиций в рынок недвижимости и падению строительства нового жилья.
В ответ правительство Китая приняло ряд мер по стимулированию рынка: снижение первоначального взноса для покупателей, впервые покупающих недвижимость; снижение процентной ставки по ипотеке; смягчение критериев для квалификации в качестве покупателя; разрешение продления кредитов следующему поколению. Но несмотря на все эти финансовые интервенции, кредитная поддержка в размере 469 млрд юаней к концу марта 2024 года считается недостаточной по сравнению общим объемом задолженности секторе недвижимости, составляющей 42,5 триллиона(!) в 2023 г.
Тупик государственных реформ
Государственные предприятия (ГП) являются основой китайской экономики, составляя значительную часть ВВП и занятости. Но многолетняя экономическая стратегия, которая ставит промышленное производство выше всего остального, со временем привела к огромному структурному избытку мощностей. В течение многих лет промышленная политика Пекина приводила к чрезмерным инвестициям в производственные мощности в секторах от сырья до новых технологий, часто накладывая на китайские города и компании огромное долговое бремя в процессе. Проще говоря, во многих важнейших секторах экономики Китай производит гораздо больше продукции, чем он или иностранные рынки могут устойчиво поглотить. Вот только несколько примеров. В первые годы двадцать первого века это была китайская сталь, а избыточные мощности страны в конечном итоге превысили весь объем производства стали в Германии, Японии и США вместе взятых. Совсем недавно Китай оказался с аналогичными излишками в угле, алюминии, стекле, цементе, роботизированном оборудовании, аккумуляторах для электромобилей и других материалах. Китайские заводы теперь могут производить каждый год в два раза больше солнечных панелей, чем весь мир может использовать. Или взять те же электромобили, из-за которых ЕС недавно начал торговую войну с Китаем.
В результате китайская экономика рискует попасть в порочный круг падения цен, неплатежеспособности, закрытия заводов и, в конечном итоге, потери рабочих мест. Сокращение прибыли заставляет производителей еще больше увеличить объемы производства и сделать более существенные скидки на свои товары, чтобы получить наличные для обслуживания своих долгов. Заводы в приоритетных секторах экономики, определенных центральным правительством, регулярно продают продукцию по ценам ниже себестоимости, чтобы удовлетворить местные и национальные политические цели. И Пекин регулярно повышал производственные цели для многих товаров, даже когда текущие уровни уже превышают спрос.
Работать в убыток долго невозможно, фабрики вынуждены закрываться, отрасли консолидируются, что приводит к появлению государственных гигантов, всячески поддерживаемых правительством. Их доминирование подавляет конкуренцию и инновации, так как частным предприятиям трудно с ними конкурировать, особенно учитывая, что ГП имеют привилегированный доступ к ресурсам и капиталу. В результате экономика сильно ориентирована на менее поворотливые ГП, что препятствует развитию более динамичных частных фирм. Попытки реформировать ГП встречают сопротивление с различных сторон, включая правительство. Реформирование этих предприятий требует демонтажа устоявшихся интересов и кардинальных изменений в системе, которая существует десятилетиями. Это непростая задача, и китайское руководство, судя по материалам последнего пленума КПК, проявляет осторожность в своем подходе, предпочитая постепенные изменения вместо радикальных реформ. С одной стороны, это поможет предотвратить социальные волнения и экономические потрясения в краткосрочной перспективе. С другой стороны, такой подход также поддерживает неэффективность ГП, которая сдерживает экономику Китая. Без значительных реформ ГП будут продолжать истощать ресурсы и препятствовать переходу страны к более устойчивой модели роста и Китай все более уверенно движется по стопам Японии с ее десятилетиями экономической стагнации.
Демографический спад
Демографический кризис Китая — это тикающая бомба замедленного действия. Политика одного ребенка, введенная в 1979 г для ограничения роста населения, привела к его стремительному старению. Сегодня в Китае одно из самых быстро стареющих населений в мире, и к 2030 г количество пожилых граждан может превысить 300 миллионов. По данным Национального бюро статистики КНР, за 2023 г. численность населения этой страны сократилась на 2,08 млн человек и теперь составляет 1,409 млрд человек, что уже меньше, чем в Индии. Показатель рождаемости в КНР за всю историю наблюдений с 1949 г. побил антирекорд: в прошлом году на свет появилось всего 9,02 млн человек (в 2022 г. – 9,56 млн). Таким образом, средний уровень рождаемости в стране теперь составляет 6,39 рождения на 1000 человек, что близко к самым низким показателям в мире.
При сохранении текущей тенденции население Китая уменьшится до 1,31 млрд к 2050 г и до 767 млн – к 2100 г и обойти его к тому моменту сможет даже Нигерия (!).
Этот демографический сдвиг создает множество вызовов для экономики Китая. По мере сокращения трудоспособного населения, нагрузка по обеспечению стареющего населения ложится на все меньшую базу работников, что создает проблемы в системе пенсионного обеспечения (как это нам знакомо в Украине). Уменьшающаяся рабочая сила также означает, что меньше работников доступны для поддержания экономики, что приводит к замедлению роста и снижению производительности. Это особенно тревожно для страны, которая десятилетиями полагалась на свои огромные трудовые ресурсы для поддержания своей производственной отрасли и сохранения позиции мировой фабрики. В ответ на старение населения буквально на днях китайское правительство приняло решение о постепенном увеличении пенсионного возраста: мужчины будут выходить на пенсию в 63 года вместо 60, а женщины в 55 лет вместо 50 для обычных работниц, и в 58 лет вместо 55 для тех, кто занимает руководящие должности. Для борьбы с демографическими вызовами китайское правительство ввело политику, направленную на повышение рождаемости, например, разрешило рождение третьего ребенка. Однако эти меры носят ограниченный успех, поскольку культурные и экономические факторы в виде резкой урбанизации продолжают препятствовать созданию больших семей. В результате Китай, сталкивается с перспективой стать старым прежде, чем стать богатым (в отличие от той же Японии), что может иметь серьезные последствия для его долгосрочной экономической стабильности.
Палка о двух концах
Экономическая модель Китая сильно зависит от долгов, и как государственный, так и частный секторы накопили значительные обязательства за эти годы. Этот долговой рост способствовал развитию инфраструктуры, урбанизации и промышленному расширению, что способствовало восхождению Китая как глобальной экономической державы. Однако уровень задолженности в стране достиг тревожных высот. Быстрое накопление долга создало уязвимости в китайской экономике. Особенно сильно это коснулось местных властей, которые взяли на себя огромные долги для финансирования инфраструктурных проектов, часто не учитывая долгосрочную целесообразность таких инвестиций.
Сверху вниз государственные промышленные планы призваны вознаграждать города и регионы, которые могут обеспечить наибольший рост ВВП, путем предоставления стимулов местным чиновникам для выделения капитала и субсидий приоритетным секторам. Эти директивы и кампании по планированию оказывают огромное давление на местных партийных лидеров, требуя от них быстрых результатов. У чиновников возникают сильные стимулы для осуществления высокозаемных инвестиций в приоритетные сектора, независимо от того, будут ли эти шаги прибыльными. Это явление подпитывает рискованные методы финансирования со стороны местных органов власти по всему Китаю. Чтобы поощрять местную инициативу, Пекин часто не предоставляет финансирование: вместо этого он предоставляет местным чиновникам широкие полномочия по организации внебалансовых инвестиционных механизмов с помощью региональных банков для финансирования проектов, при этом национальное правительство ограничивает себя указанием того, какие типы местных вариантов финансирования запрещены. В результате около 30% расходов Китая на инфраструктуру поступает из этих инвестиционных механизмов; без них местные чиновники просто не смогут реализовывать проекты, которые принесут им похвалу в партии. Неизбежно, такой подход привел не только к огромному переизбытку промышленных мощностей, но и к огромному уровню задолженности местных органов власти. Согласно расследованию The Wall Street Journal общая сумма внебалансовых долгов, удерживаемых местными органами власти по всему Китаю, в настоящее время составляет от 7 триллионов до 11 триллионов долларов, при этом до 800 миллиардов долларов находятся под угрозой дефолта.
Централизуя финансовую власть на национальном уровне и перекладывая расходы на инфраструктуру и социальные услуги на регионы и муниципалитеты, политика Пекина привела к тому, что местные органы власти оказались в долгах как в шелках. Более крупная проблема с зависимостью Китая от местных органов власти в реализации промышленной политики заключается в том, что это заставляет города и регионы по всей стране конкурировать в одних и тех же секторах, а не дополнять друг друга или использовать свои собственные сильные стороны. Таким образом, на протяжении более двух десятилетий китайские провинции при очень слабой координации между собой создавали заводы в одних и тех же приоритетных отраслях, определенных правительством, подталкиваемые усилиями провинциальных и местных чиновников превзойти своих коллег. Неизбежно, эта внутренняя конкуренция привела к избыточным мощностям и высокому уровню задолженности, даже в отраслях, в которых Китай завоевал господство на мировом рынке.
Вся эта динамика способствуют порочному кругу: компании, поддерживаемые банковскими кредитами и местными органами власти, должны производить безостановочно, чтобы поддерживать свой денежный поток. Остановка производства означает отсутствие денежного потока, побуждая кредиторов требовать свои деньги обратно. Но по мере того, как компании производят больше, избыточные запасы растут, а потребительские цены падают еще больше, в результате чего компании теряют больше денег и требуют еще большей финансовой поддержки от местных органов власти и банков.
На фоне интенсивной геополитической конкуренции с США, китайские политики в последние годы мобилизовали всю банковскую систему и создали специальные программы кредитования для финансирования передовых производственных и стратегических технологий в приоритетных секторах. Результатом стала тенденция к углублению, а не исправлению структурных проблем, ведущих к избыточным инвестициям и производству и огромной задолженности.
Государственный долг по отношению к валовому внутреннему продукту (ВВП) Китая с 2010 по 2023 год с прогнозом до 2028 года
Парадокс централизованной власти
Централизованная политическая система Китая, которая стала ключевым фактором его быстрого экономического роста, также представляет собой потенциальное препятствие для дальнейшего прогресса. Жесткий контроль правительства над экономикой позволил быстро принимать решения и реализовывать масштабные проекты. Однако эта же централизованная структура власти подавляет инновации и ограничивает гибкость местных властей и частных предприятий. Это создало жесткую экономическую систему, плохо приспособленную к вызовам быстро меняющейся глобальной среды. Эта нехватка гибкости особенно заметна в реакции страны на экономические кризисы, когда способность правительства адаптироваться часто сдерживается бюрократической инерцией и нежеланием уступать контроль.
Экономическое видение Коммунистической партии Китая при товарище Си продолжает уделять огромное внимание промышленному производству и развитию инфраструктуры, фактически игнорируя потребление. По мнению партии, потребление — это индивидуалистическое отвлечение, которое грозит отвлечь ресурсы от основной экономической силы Китая: его промышленной базы. Согласно партийной идеологии, экономическое преимущество Китая проистекает из его низкого потребления и высоких норм сбережений, которые генерируют капитал, а его контролируемая государством банковская система может направить в промышленные предприятия. Эта система также укрепляет политическую стабильность, внедряя партийную иерархию в каждый сектор экономики. Поскольку раздутая промышленная база Китая, чтобы выжить зависит от дешевого финансирования, которое китайское руководство может ограничить в любое время, то бизнес-элита страны тесно связана и даже подчинена интересам партии. На Западе деньги влияют на политику, но в Китае все наоборот: политика влияет на деньги. Китайской экономике явно необходимо найти новый баланс между инвестициями и потреблением, но КПК никогда (во всяком случае при Си) не пойдет на этот сдвиг. Пекин зависит от политического контроля, который он получает от экономической политики, ориентированной на интенсивное производство. В результате централизованный политический контроль, который ранее способствовал росту, теперь сдерживает инновации и гибкость, что угрожает будущему Китая как мировой экономической державы.
Підписуйтесь на наш Telegram канал Enigma