С первого дня полномасштабной войны россияне зашли в Херсонскую область: через несколько дней оккупировали областной центр, а затем почти всю Херсонщину. Этот регион стратегически важен для россиян, поскольку отсюда они могут поставлять воду в оккупированный Крым.
В конце марта украинские войска начали контрнаступление на Херсонщине и на сегодня освободили от оккупации почти два десятка украинских сел — преимущественно это север области. В осаобожденные населенные пункты постепенно возвращаются люди, но линия огня отсюда недалеко, поэтому о безопасности говорить рано.
«Слідство.Інфо» посетило несколько деоккупированных сел Херсонской области и пообщалось с местными жителями о том, что им пришлось пережить во время оккупации и какие российские военные хозяйничали в этих селах.
«Всю еду выгребли. Пусть подавятся»
Село Красновка на севере Херсонской области когда-то было полно жизни: здесь бегали дети, возились на огородах взрослые, во дворах было немало скота. Сейчас здесь пустота, только в некоторых домах есть хозяева. Не все жители вернулись: хотя к линии фронта с десяток километров, те, кто уже заселился в дома, беспокоятся, что оккупанты снова вернутся.
Виктория оставалась в Красновке с начала военных действий до середины апреля. Россияне зашли туда 13 марта и начали устанавливать свои порядки: проверяли телефоны, искали военных и тех, у кого было оружие или военная форма. «Спрашивали, были ли здесь украинские военные. Говорю: нет здесь никого. А через день видела, как машины 15 российских военных с мешками и оружием приехали в село. Они здесь разместились», – вспоминает женщина. Вместе с Викторией в селе осталась ее 16-летняя дочь и больная мать, жившая в другом доме. Муж Виктории Николай поехал в Днепропетровщину за день до вторжения — так и не смог вернуться.
Ее мать живет на окраине села, поэтому попасть в нее было непросто — пришлось проходить через посты. «Россияне наставили на нас автомат и спросили, куда мы идем. Я сказала, что к матери, они пропустили», — вспоминает она. После того, как россияне разместились в селе, Виктория решила забрать маму к себе - она передвигается на коляске, поэтому старшей женщине в условиях боевых действий было сложно.
Когда они с матерью уходили домой, попали под минометный обстрел. «Начали стрелять. Мама на коляске, накрыла маму одеялом, чтобы ее осколками не ранило, сама пригнулась и бегом бегу. Все попрятались, а мы с мамой на той коляске бежим. Ну ничего, пробежали, все целые», – рассказывает женщина. На следующий день хотела забрать газовый баллон из маминого дома – так рядом мина сдетонировала. Женщина до сих пор удивляется, как взрыв не задел ее.
Русские в деревне менялись. Поначалу, говорят, зашли, похоже, «срочники». Те вели себя вежливее — спрашивали, можно ли одолжить какие-нибудь вещи. А затем в село пришли буряты и представители формирований из «ДНР/ЛНР». Они обыскивали дома, угрожали местным убийствами и расстрелами. Те рассказывают, что оккупанты издевались над женщинами: здесь изнасиловали 16-летнюю девушку из многодетной семьи и учительницу старшего возраста из местной школы. Семью девочки впоследствии вывезли из оккупации, сейчас она проходит реабилитацию в Кривом Роге. Семья девочки до сих пор не вернулась в село, а старшая женщина, которую изнасиловали оккупанты, ни с кем не общается.
Именно в Красновке русские военные устроили свою базу, так что их здесь было много. Они тогда ходили по селу и спрашивали у людей, можно ли пожить у них дома. Свободные занимали самостоятельно. А у хозяев еще не пустых домов все-таки спрашивали разрешения. Виктория им отказала, но оккупанты не оставляли попыток. Приходили несколько раз, однажды просили телефон, стучали ночью в дом, но женщина не открывала. А после того, как на краю села нашли украинскую форму, устроили местный террор: ходили и переворачивали все дворы вверх дном, ища военных. "У нас была военная форма дома, пришлось сжечь, чтобы им не досталась", - говорит женщина.
В тех домах, где жили оккупанты, уничтожено имущество и разбросаны вещи. В одном из домов, где жили русские военные, до сих пор заметны следы их пребывания. Полы они застелили соломой, разбросали свои сухие пайки. А в деревянном уличном туалете выломали деревянное сиденье, сожгли и поставили туда несколько автомобильных покрышек. Жители села шутят, что, видимо, им так было привычнее справлять нужды.
«Я подготовила погреб, чтобы укрываться от обстрелов, — продолжает Виктория. — Консервацию туда наносила, спальное место обустроила. Занесли туда 60 банок тушенки. Русские выгребли всю тушенку, а закрутки оставили. Может, просто не знают, что это такое. Всю еду выгребли и повыедали. Пусть подавятся. А после себя оставили кучу пустых бутылок».
Вспоминает Виктория и полусмешную историю. Однажды русский солдат попросился в их дом, чтобы пожарить яичницу. Отказывать было страшно, поэтому пустили. Но пока он жарил яичницу, ее дочь заметила, что тот забыл про свой автомат, приставив его к стене. «Говорю: дочка, хватай автомат. А она: нет, а вдруг что. Страшно было», – рассказывает она.
Наконец, через несколько дней Виктория нашла волонтерскую машину, водитель которой согласился вывезти ее семью и соседей с оккупированной территории. Эвакуироваться решили через дочь и маму. Смогли забрать еще четырех соседей.
Чтобы уехать, пришлось договариваться с россиянами, потому что машину могли расстрелять. Те предупредили: вешайте на зеркала белые куски, чтобы они знали, что мирные жители едут, потому что снайперы легко могут расстрелять авто. «Я уговаривала их выпустить нас. Моя мама на коляске, я не могу ее во время обстрелов прятать в подвале, это невозможно. Наконец-то согласились», — говорит женщина. После этого она три дня плакала и не могла спать – все время снились ужасы, вспоминались захватчики. Вспоминая ужасы, женщина обнимает себя руками.
Большинство жителей эвакуировали в следующие дни — волонтеры и местные власти, организовавшие автобусы. Часть людей пришлось искать по подвалам, где они скрывались от оккупантов и обстрелов, поэтому связи с ними не было.
Вернулась семья сюда через несколько недель, в начале мая, с началом деоккупации. Дом пострадал от обстрелов: выбило окна, осколком снаряда пробило козырек над крыльцом. Но семья навела порядок на усадьбе, обустроила огород — несмотря на угрозу возвращения кафиров, говорят, что есть что-то надо.
«Алкоголики и наркоманы, вот кто они»
В нескольких километрах от Красновки — село Свободное, в котором также хозяйничали российские захватчики. Рядом со въездом в село — автобусная остановка, в которой зияет дыра. Говорят, русские ехали колонной и просто выстрелили в нее из танка.
По дороге встречаем тракториста — тот отказывается общаться, потому что спешит, ведь нужно посеять зерно. «Времени с вами нет говорить, работа ждет, людей кормить надо», — говорит он. Учитывая количество тракторной техники в этих местах, регион постепенно начинает сев — несмотря на то, что на дворе середина мая, время еще есть: зерно взойдет и люди смогут сделать запасы. Взрывы тракториста не пугают: «Нам здесь нужно делать свою работу, а остальное сделают наши военные».
Россияне прошли через этот населенный пункт в середине марта, но не останавливались, потому что направлялись на базу — в Красновку. Во время оккупации света и воды в селе не было, но потому, что это село, люди не голодали: есть скот, куры, запасы. Те, кто был младше или с детьми, выехали, осталось только несколько пожилых людей.
Местный житель Игорь рассказывает, что не хотел оставлять старую мать саму, поэтому остался несмотря на оккупацию. Мужчина ушел на пенсию и переехал сюда из Кривого Рога ухаживать за ней. Он был здесь все время, а оккупантов называет «алкоголиками и наркоманами, которые ездили пьяными по селу».
«Такие они солдаты, даже автомат держать не могут. Подрались между собой. Один засунул автомат в землю, дуло забилось, а он стоит пьяный и не может понять, что происходит», — рассказывает Игорь. Он даже ходил и дразнил их — одевал камуфляжную форму, которая осталась со старых времен, и так и ходил по селу. На вопрос, не страшно ли, говорит: «А чего мне бояться, я на своей земле. А так хоть помогал оставшимся».
Стоявших здесь россиян он вспоминает с неприязнью. «Ходили здесь буряты, предлагали бур электрический, чтобы землю бурить для столбиков. Они его где-то украли, а тут пытались выменять на водку. Первое, что они сделали, повыгребали по всем хатам водку и вино, чтобы глаза заливать. У них нечего было есть, так они разбивали магазины, избивали и грабили дома, просили картошку и яйца. Окуупанты по селу позабирали все автомобили, разрисовали их своими пометками, так и ездили. Свою машину Игорь нашел в соседнем селе, привез трактором, отмыл и отчистил. Говорит, что оккупанты поломали дверь и пробили колеса.
Воровали и велосипеды, даже детские. Другая жительница села Наталья свой велосипед нашла в соседнем селе без колеса. Нашли его местные трактористы, которые начали готовить поля под посев, привезли и вернули его женщине. Об оккупации вспоминает неохотно: россияне несколько раз стучали в их дом и повредили именно усадьбу. Практически всю оккупацию семья провела в погребе. «Перед тем, как они вошли, были взрывы, мы понимали, что они уже близки. Дочь с внучкой увезли, сами остались, закрылись и не выходили. Света не было, так что палили потихоньку свечи. Выходили только к колодцу за водой. Несколько раз слышали громкие выстрелы: говорят, что это россияне не ладили между собой и устраивали пьяные перестрелки», — рассказывает Наталья.
Кроме нетрезвых бурят, в село заходили и ДНР-овцы. Когда Игорь вспоминает их, меняется лицо. Говорит, что зашли они через три дня после бурят. Стояло их в селе около 200 человек, стреляли скот, кур и уток, угрожали людям расстрелами, и, к счастью, никого не пытали и не расстреливали, потому что здесь остались самые старшие люди. Рассказывают об изнасилованных в соседнем селе – слухи об этом дошли и сюда.
К еще одному селу - Орлово, расположенному дальше вглубь области, ближе к линии фронта, жители до сих пор не вернулись. Большинство дворов закрыты на замок. Большинство домов уцелели, в части — пробитая крыша. В некоторых хозяйствах порубило заборы, а несколько домов разбили российскими снарядами вдребезги. Цветущие улицы в сирени и нарциссах пустуют: здесь нет ни одной живой души, только слышно, как лают оставленные хозяевами собаки.
Підписуйтесь на наш Telegram канал Enigma