32-летняя Екатерина Александрова — тату-мастер и инстаграм-блогер, которая вместе с тремя дочерьми и мужем провела 43 дня в оккупированном Херсоне. Благодаря активности в соцсетях женщина знает многих людей в городе, которые до сих пор сообщают ей о том, что происходит в оккупации.
Екатерина видела расстрелы прокураинских митингов российскими военными, трупы людей, у которых захватчики отбирали автомобили «на дизеле». Перед тем, как выйти за продуктами, она должна была удалять фотографии и переписку со своего телефона. Об опыте выживания в оккупированном Херсоне женщина рассказала «Слідству.Інфо»
«Немеют ноги и на вдохе прощаешься с жизнью»
Ранним утром 24-го февраля я проснулась от того, что моя младшая дочь лезла ко мне в постель, потому что услышала взрыв. А где-то через 10 минут в нашу дверь постучала соседка сверху и закричала: «Началась война!».
Дети постарше испугались и начали плакать. Мы не понимали, что и где происходит. Не знали, можно ли уехать из города, какая ситуация на дорогах. Потому решили оставаться в своей квартире и следить за ситуацией.
В первую ночь войны над городом пролетали многие истребители и ракеты. Российская техника продвигалась со стороны Крыма, под Херсоном были непрерывные боевые действия. Наша армия то отгоняла их назад, то орки продвигались вперед.
Был один момент, который я никогда не забуду. Я сижу с детьми в детской комнате, старшая спит, а младшая плачет у меня на ногах. Я ее успокаиваю, пытаюсь объяснить ситуацию, как-то поддержать. В этот момент мы услышали звуки: показалось, что в наш дом летит ракета.
Дети Катерины в собственном доме / Довоенные фотографии Екатерины из Интаграмма
Чем быстрее приближался звук, тем ярче было это чувство: немеют ноги и на вдохе прощаешься с жизнью. Готовишься, что сейчас тебя разорвет. Через секунду стало ясно, что звук улетает в сторону. Это летел истребитель, а не ракета.
Этот момент стал решающим. Мы поняли, что от нас ничего не зависит. Мы обычные люди, которым просто нужно пытаться жить, пока есть возможность.
Екатерина с детьми на прогулке / Довоенные фотографии Екатерины из Интаграмма
«Купить можно только российские продукты»
Где-то 8-10 марта клиенты начали записываться ко мне на татуировки. Я решила, что нужно открываться, потому что деньги будут нужны. Люди делали патриотические татуировки, а затем становились в очередь за хлебом.
Уже тогда было ясно, что россияне заняли город и люди потихоньку выходили покупать продукты питания. Но это было очень страшно. Херсон — большой, но в то же время маленький город. По телеграмм-каналам локальные блоггеры писали, где открыт магазин и что там можно купить. Я следила за Инстаграмом, где и что открывается, и сбрасывала мужу, который ходил за продуктами.
Сначала магазины работали по графику, открывались на пару часов, пока был какой-нибудь товар. Были огромные очереди, и некоторые магазины с первого дня оккупации перестали принимать оплату картой.
Люди остались без денег и без возможности получить наличные деньги с карточек. В городе есть такой магазин детских товаров, где памперсы стали стоить 600 гривен – вдвое дороже, чем до войны. Они продавали товары за сумасшедшие деньги, а затем выкупили все доллары в городе. Из-за того, что они собрали большое количество наличных денег, остальные остались без наличных денег.
Очереди в магазин в микрорайоне Остров города Херсон 25 марта / Местный телеграмм-канал «Хуjвый Херсон»
У одного парня в магазине стояли два терминала «ПриватБанка». Он позвонил по телефону на горячую линию и попросил разрешения их раскрыть, но чтобы с его карты списали эквивалентную сумму. Он отнес эти наличные деньги на «Новую почту», чтобы людям могли выплатить пенсии.
Как мне известно, на начало мая выдали только 10% пенсии — то есть 90% пенсионеров не получили денег. Это люди, голодающие.
В настоящее время в городе катастрофическая гуманитарная и финансовая ситуация. Орки перекрыли все пути украинской гуманитарки к нам в область, и сейчас все полки пустые. Купить можно только русские продукты.
Пустые полки в Скадовске Херсонской области 13 мая / Местный телеграмм-канал «Хуjвой Херсон»
«Кого-то пытали и избивали. Кого-то убили»
В середине марта жизнь в городе потихоньку появилась, но это не та жизнь, к которой мы привыкли. Заявлять о своей позиции нельзя, хотя люди выходили на митинги. Первый митинг прошел более-менее нормально, но россияне начали стрелять в воздух. Этот митинг собрал около 5 тысяч херсонцев – это была огромная толпа людей с флагами, плакатами, в вышиванках. И орки обалдели, что наши люди не боятся.
Следующие митинги были меньше, потому что уже не были такими безопасными. Орки открывали огонь по людям, бросали светошумовые гранаты в толпу, появлялись жертвы среди мирных. В настоящее время митинги вообще невозможны.
Пострадавшие после обстрелов протеста в Херсоне 27 апреля / Телеграмм канал «Хуjвый Херсон»
Пострадавшие после обстрелов протеста в Херсоне 27 апреля / Телеграмм канал «Хуjвый Херсон»
В самом городе было очень много русских военных, занявших госучреждения. Они поселились в интернатах, в зданиях СБУ и облгосадминистрации, выгнали оттуда всех представителей нашей власти.
Сначала они появились в одном здании, захватили его и допрашивали там людей. Потом расстреляли машину с мирными жителями – это все постепенно происходило.
Заходя в город, орки сожгли несколько домов, чтобы запугать людей. Они выстрелили в 9-й этаж из пушки и подожгли крупнейший торговый центр в области – ТРЦ Fabrika Mall. И когда въехала пожарная машина, они ее расстреляли.
Также они подожгли две пятиэтажки на улице Перекопской – там были люди. На третьем этаже была даже беременная женщина. Мой друг был в доме рядом и говорил, что они (россияне – ред.) не пускают пожарных, стоят под подъездом и даже не дают людям спастись.
Расстрелянный дом в Херсоне / BBC
Русские стали вылавливать волонтеров, бить, угрожать, забирать у них всю еду. Некоторые волонтеры просто перестали этим заниматься, кто-то сразу уехал из города.
У моего кума был свой бизнес – бургерная. С первых дней войны он эту бургерную сделал волонтерским штабом. К нему туда вошли около десяти человек с автоматами, избили парня-волонтера, а у девочек-волонтерок забрали телефоны и все, что было в этом штабе.
Сказали, чтобы на следующий день к 10:00 кум пришел в здание СБУ к ним. Он пришел, ему надели мешок на голову и спустили в подвал. По его словам, с ним общались какие-то КГБшники. Затем его отпустили и очень скоро он был вынужден уехать из города.
Они выискивали семьи АТОшников, которые находились в городе и области. Выискивали семьи военных, полицейских, терробороновцев, лидеров мнений, блоггеров, активистов - тех, кто имеет явную проукраинскую позицию. Кого-то держали по 4-8 дней, некоторые люди по три недели находились у них в плену. Кого-то пытали, избивали. Кого-то убили. У тебя на глазах могут схватить человека, и ты ничего не можешь с этим поделать.
Со мной на связи женщина, которая каждую ночь слышала, как ее соседку насиловали. Они (русские — ред.) делают то же, что в Буче и Ирпене, но не в таких масштабах. Они пытаются создать видимость того, что мы хотели быть там (в россии – ред.) и вот они нас спасают.
«Просто трупы людей, у которых забрали машины»
Россияне специально не давали завозить продовольствие, чтобы люди начали голодать и приходить за российской гуманитаркой. Когда Херсон отключали от интернета и связи с внешним миром, они снимали «фильм» — привезли четыре фуры российской гуманитарки, в основном консервы. Поставили все это на площади, привезли людей из Крыма, чтобы снять видео, как они помогают голодному Херсону.
Российские военные раздают гуманитарную помощь в Херсоне 20 марта / nvgazeta.ru
Когда они сняли этот «фильм», интернет появился — его не было полтора дня. И на каждое отключение интернета в городе и области мы уже понимали, что снимают «кино». Или делают ротацию (военных – ред.), чтобы мы не могли передавать информацию ВСУ или СМИ.
Было ощущение, что твой дом украли вместе с тобой. Ты сидишь в своем доме на своей земле, а тебя взяли и насильно подключили к другой стране.
В Херсоне и области снимали флаги. В Каховке заставляли учителей писать заявления, чтобы они стали русскими учителями. Там почти все написали заявления об уходе. У меня мама учительница, которая остается в области, — они тайно продолжают дистанционное обучение на украинском. Но недавно, где-то три дня назад, в нашу школу в Олешках вошли, сняли украинский флаг и повесили русский. Еще они пытаются возить учителей из Крыма.
С начала войны россияне отбирали машины на дизеле, потому что в городе дизель был. Тогда по городу можно было увидеть расстрелянные машины или просто трупы людей, у которых забрали машины. Они заходили в частные дома и требовали ключи от автомобилей. Если это частный дом, то легче найти владельца, чем в многоэтажке.
Телефоны "отжимали". Прежде чем выйти на улицу, даже за продуктами, мы должны были почистить телефоны от фото и видео.
«Искали татуировки и синяки от прикладов»
Когда мы уезжали из области, то на блокпостах россияне с удивлением спрашивали нас: «А почему вы едете?». И ты не можешь ничего ответить, потому что это небезопасно.
Мы уехали на 43-й день оккупации. Когда добрались до моего кума, я поняла, что нужно ехать. Если его забрали, то по его телефону могут найти и меня.
Мой папа — военный, АТО-шник, он давно служит, поэтому риски, что к нам придут, были очень высоки. У меня трое детей, я не хотела даже воображать, что будет, когда в нашу квартиру вломятся военные с автоматом.
С первого дня войны можно было выезжать по основной трассе «Херсон-Николаев», где дорога занимала 55 мин. Потом эту трассу закрыли и люди стали выезжать через гранд-каньон «Станислав» (каньон в 50 километрах от Херсона к востоку — ред.) — у нас есть такая достопримечательность.
Потом, когда наши военные стали продвигаться поближе к Херсону, то через ту дорогу уже нельзя было ехать. Потому что мы мешали военным и там находились села, где российские военные расстреливали машины мирных людей, которые там проезжали.
Там заминировали поля, и это уже вторая дорога, которая стала невозможной для выезда. Она была немного длиннее предыдущей.
Потом появилась следующая дорога через Снегиревку и Баштанку — через поля и разбитую российскую военную технику. Мы уезжали ею.
На этом пути было около восьми российских блокпостов — они проводили полный осмотр машины, документов, телефонов. Если у человека в телефоне была переписка, которая им не нравилась, они могли забрать этого человека.
Мужчин раздевали по пояс и осматривали наличие военных или патриотических татуировок, смотрели на наличие синяков от прикладов.
Наша дорога от Херсона до Николаева, которая до войны отнимала около часа, длилась 12,5 часов.
Фото выезда семьи из Херсона / Инстаграм Екатерины
Мои знакомые знают проводников, которые за деньги вывозят людей. Эти проводники берут за безопасный вывоз человека из Херсона от 150 долларов. На обратном пути они привозят медикаменты. Но за доставку медикаментов тоже берут деньги. Потом стало ясно, что на русских блокпостах они делятся этими средствами.
Многие выезжают с проводниками, надеясь, что так безопаснее. Ну да, если проводник платит оркам на блокпосту, то, вероятнее всего, эту машину не расстреляют.
Підписуйтесь на наш Telegram канал Enigma