Enigma Enigma

BlackPR

2024-07-14 22:19:37 eye-2 4469   — comment 0

Крихітка Цимес ч. 2

 

Действие   второе

Внутреннее помещение Святодупского собора. За алтарём установлен шикарный стол, крытый зеле­ным сукном, со следами росписи пулек. Идет совеща­ние. В Президиуме - Крошка Цимес, Бражников и Нафунаил. Пан Черногуз и Легавский сидят на склад­ных стульчиках перед столом президиума. Совеща­ние проходит под звуки далекого пьяного бабьего визга и хохота.

КРОШКА ЦИМЕС (зло):

И что это за визги непотребныя
Звучат тогда, когда я совещаюсь?!

НАФУНАИЛ (предельно вежлива, приторно слаща­во):

Дык это братия моя,
Уставши от трудов
Молитвы возносить
За Вашу светлость,
Благочестивый Цимес, -
Решила отдохнуть.
Пан Черногуз во жертву

На монастырь дал скромный,

Но обильный дар -

Воз осетров, бочонок ренскова,

Икорки черной пять пудов -

Зернистой; да паюсной еще

Полстолька.

Привезен будет вскоре

И хрукт заморский -

Мандарину из Китаю.

Опять же, табаку, - чтоб мнихам

Не только ладаном на службе,

Но и в кельях

Ко Господу куренья возносить,

Приятные на нюх благоуханья...

Входят монахи, вносят огромный поднос с осет­ром, размером с порядочное бревно. Ставят его на стол президиума. Другие монахи расставляют при­боры и бутылки замысловатых форм с винами и вод­ками.

КРОШКА ЦИМЕС (удивленно):

А что сие ишчо? Откеле  яства?

Нехуево, что-то слишком!

 

ПАН ЧЕРНОГУЗ (поднявшись и краснея от смуще­ния) :

Ах, Ваше Вас-ство, энто я -

Чтобы не скушно было Вам

Нас, дурней, слушать,

Дык во трапезе совместной

Уж поучите своей мудрости великой

Нас, долбоёбов от сохи и плуга,

От серпа и кадила,

От наручников и баров...

Прошу прошенья, не от Баров,

А от шинков и кабаков,

И прочих мест, где сердце отдыхает

От непосильной тяжести трудов

Державных, кои Вы несете!

Кормилец наш, не обессудь,

И не побрезгуй нашим угощеньем!

Крошка Цимес, подсчитав, сколько стоит стоящая перед ним снедь и оценив но достоинству то, что именно перед ним стоит все самое лучшее из еды и питья, почти по-дружески обращается к Черногузу.

КРОШКА ЦИМЕС:

- Ну что же, братец, ты сидишь
Вдали, от скромности припухший,
Садись к столу, ПАН Черногуз,

И будем вместе мы держать совет,

Как мне в Сенат попасть...

Пан Черногуз суетливо хватает свой стул и под­бегает к столу, однако его складной стульчик по вы­соте гораздо ниже тех кресел, в которых восседает президиум, и нос пана Черногуза оказывается на од­ном уровне с тарелками. Разместить свои 10 пудов веса на маленьком стульчике пану Черногузу удается с трудом, он балансирует, но это никого не смущает.

КРОШКА ЦИМЕС: (размахивая осетровым плавни­ком, жир с которого разлетается на сотрапезников и сиротливо сидящего поодаль Легавского):

Ну что, есть предложения какие
Об том, чтобы заставить это быдло
Избрать в Сенат меня?

А то выходит, я потратился напрасно,

И перенервничал, и первый тур - просрал.

НАФУНАИЛ:

Ну, что Вы, Цимес,
Ваши траты не напрасны,
Бо бяше Ваши конкуренты
Не собрали себе такой толпы.
Лупанск Вас, почитай, весь выбирал,..

 

КРОШКА ЦИМЕС (срывает с себя деревянную ногу и бьет ею по столу):

А хули же не выбрали?!!

НАФУНАИЛ (слегка испугавшись, отерев с бороды жир, попавший на нее из блюда, по которому ухуярил Крошка Цимес):

Покорнейше прошу дослушать.
Я, смиренный инок, возмолясь
Ко вседержителю Вселенной,
Внезапно получил ответ -
Промеж шестою и седьмою чарой.
Ответ тот прост - чтоб хамы голоснули,
Их надобно поить пред тем,

Как избирать,

Однако же не опосля,

Инакше мысли ихи

Вертятся круг вина, а не округ урны.

ЛЕГАВСКИЙ (вскакивает, прижимая треуголку с вуалью к тощим грудям):

О, да, сие есть истина святая!

Я надысь слышамши, что хамы говорят

Промеж собою лишь об том,

Что им голосовать гораздо легче,

Когда вина миазмы в головах шумят,

И руки сами тянутся догоре.

Они, пияху, расслабляются ужо -

Вот тут им и втереть, что надо делать -

Какую руку правильно поднять.

А к ним в толпу - поболе полицейских,

Чтоб не о драках думали оне.

А лишь о том, что ежели оне проголосуют

За Крошку Цимеса -

Догонятся ишшо,

По полбутыли выделят на рыло

Всем тем, кто так голосовал.

 

ЛЕГАВСКИЙ нервно падает на свой стульчик, утирая раздушенным кружевным платочком обиль­ную испарину с узкого лба.

КРОШКА ЦИМЕС (задумчиво):

А ты, однако, прав...
Держи в награду за идею!

Швыряет Легавскому слегка погрызенный осет­ровый плавник. Так как у Лугавского заняты руки, то плавник он ловко ловит зубами, прослезившись от оказанного ему внимания. Какое-то время слыш­ны только чавканье, сербанье, звон бутылок и стака­нов.

КРОШКА ЦИМЕС («се еще задумчиво):

Однако траты слишком велики...
Народу - тьма, и чтобы подпоить их
Потребно зело много аль-коголю...

Тщательно облизывает жирные пальцы, что-то подсчитывая. Затем обводит взглядом сотрапезни­ков.

КРОШКА ЦИМЕС (решительнымголосом):

Азохенвэй, я точно подсчитал -
За Лупанск да за Злыдино,

Ужо кубыть надыть инда -

Сперва по бутылю на рыло хамам,

А опосля - бутылка на двоих,

То дюжина возов нужна.

И про запас - продать потом похмельным,

Что жаждать будут излечить себя

Опосля выборов от абстинентного синдрому.

Короче, это стоко жа ишшо,

А в общем - двадцать пять возов

Одной горелки.

Ну, а на закусь - леденцовых петухов.

Оно и скусно, и до одури приятно —

Нехай себе сосут.

Им, хамам, все одно...

А для моей мошны - леденчик все же легче,

Чем пряники, аль либо что еще.

Но как средства найти, да так,

Чтобы оне накладны мне не были???!

 Придется, видно, заглянуть в Талмуд,

Спросить у ребе - хоть и не бесплатно,

Но получу совет - как .лучше поступить.

БРАЖНИКОВ (подскакивает, словно шилом в сроку уколотый):

Алиментарно, благодетель наш!

Объявим сбор пеньки на нужды бедных -

Кому на рубище, на вервие кому...

Сбор проведем бесплатный, а народу

В уплату за пеньку - давать «Гамагу»,

Обширно кою мыслю выпускать.

А в ей - парсуна Цимеса!

Хоча народ безграмотный у нас.

Однакоже газета пригодится.

И кандидата будут знать в лицо,

А также и до ветру

Сходить сподручно, и табак курить.

Дык эвон ить табак - не конопелька.

Ужо её, родимую, и будем

Мы в заграницу везть

Чтобы пеньку трепать.

Аль для чаво ишшо - там видно будет,

Се зелье в заграницах полюбляют...

 

А кто «Гамагу» - то брать не захочет,

Того подвергнем остракизьме —

В шинках горелки не давать,

От выборов отвадить -

То исть без горелки, петушков,

Нехай сидит и втуне прозябает.

А можно и построже поступить -

Упечь в острог таких, под кнут отправить,

Али ебало просто бить -

Чтобы рехвормам нашим не перечил

И штобы не мешал в Европы нам пролезть

С усем своим гузном!

ПАН ЧЕРНОГУЗ:

А я беруся обменять пеньку

В Болгарах турских на паленку –

Ну, то навроде бы горелки,

Однако же дешевле многократно.

КРОШКА ЦИМЕС:

- Отлично. Значит, делаем вот так:
Легавского отправим за паленкой -
Нехай продегустирует её,
Которая покрепче, подешевле...
Таку и купим. Ну как, поедешь?

ЛЕГАВСКИЙ (вскакивает, роняя складной стульчик):

Оно, хотя и боязно, однако еду.
Одна лишь просьба у меня -
Когда в Сенате будете сидеть,

О, благодетель мой, похлопочите о дворянстве

Как для меня, так для моих потомков.

Черногуз и Бражников после этих слов похабно ржут, разбрызгивая из разверстых пастей слюну и давясь непрожеванными кусками.

 

НАФУНАИЛ (с укоризной):

Не смейтесь, господа.

Одначе, даже содомиты

Мечтают о потомстве –

Дабы продлело оно

Дела их богомерзкие,

А посему - молчитя!

 

Гыгыкая, весельчаки вновь принимаются пить и жрать. Крошка Цимес, найдя на столе пойло поху­же, наливает огромный кубок и протягивает его Легавскому. Городовой с благоговением принимает кубок, истово - словно на икону - крестится на Крош­ку Цимеса и торжественно выпивает до дна. Ебало его краснеет, оно оторопело смотрит на президиум, выпучив поросячьи глазёнки в обрамлении длинных накладных ресниц.

КРОШКА ЦИМЕС (снисходительно):

Хрен с ним, получишь ты дворянство!

Легавский громко икает от счастья и падает без чувств.

БРАЖНИКОВ:

Мне ишшо одна на ум пришла идея -
Штобы не тратиться на транспорт воопче,
Штрафованных извозчиков отправить -
А с ими - полицейских, дабы те

Не разбежались нахуй за границей.

К тому же груз паленки и пеньки

Оформим как гуманитарку -

От ихних полицейских - нашим.

А там - дадим им за труды

По пузырю на рыло, остальное ж спишем

Аки за порчею. Али-то как ишшо.

Очнувшийся Легавский вскакивает, вытягивает­ся во фрунт. Понюхав осетровый плавник и оконча­тельно придя в себя, он обрадовано кричит, громче, чем требуется, но необходимо принять во внимание его счастливое опизденение.

ЛЕГАВСКИЙ:

Инда уж так, ваш-бродь!
И мне не скучно будить
Средь хамов ехать за кордон!
Я псом цепным, собакой злою
Дворянство заслужу себе!
Ужо я их! Итить их маму!

И папу ихнего ититъ!

От избытка чувств Легавский снова теряет созна­ние. Сфинктеры его расслабляются, и вокруг почти бездыханного тела расползается пузырящаяся лужа, источающая зловоние. В ней, как кораблик в пруду, гордо плывет треуголка Легавского с развевающей­ся от испускаемых городовым газов вуалью. Вся ком­пания пьяно смеется.

Н АФУНАИЛ (голосом афинского сводника):

Тутой-ка девки просятся прибрать
Те блюда, кои непотребны боле.

БРАЖНИКОВ:

Ага, пущай! А опосля - плясать!

Лезет рукой в штаны и усердно чешет там, отчего в помещении начинает звенеть воздух, тихо но явно.

Нафунаил дергает за шнурок, дверь распахивается и в алтарь влетают пять крепких ражих девах, одетых в полупрозрачные сарафаны. Щеки их, натертые свек­лой, пылают. Высоко вскидывая ядреные ляжки, они принимаются отплясывать канкан, мелькая перед носами заседающих модельными лаптями с камча­тыми онучами. Оглушительный визг танцовщиц про­буждает у присутствующих самые низменные инстин­кты - предводительствуемые Крошкой Цимесом, они начинают жадно пожирать и пить без разбору все, что находится на столе. В то же время не отрывают­ся похотливые взгляды от промежностей скачущих, аки бесовки, блядей.

Підписуйтесь на наш Telegram канал Enigma