Действие второе
Внутреннее помещение Святодупского собора. За алтарём установлен шикарный стол, крытый зеленым сукном, со следами росписи пулек. Идет совещание. В Президиуме - Крошка Цимес, Бражников и Нафунаил. Пан Черногуз и Легавский сидят на складных стульчиках перед столом президиума. Совещание проходит под звуки далекого пьяного бабьего визга и хохота.
КРОШКА ЦИМЕС (зло):
И что это за визги непотребныя
Звучат тогда, когда я совещаюсь?!
НАФУНАИЛ (предельно вежлива, приторно слащаво):
Дык это братия моя,
Уставши от трудов
Молитвы возносить
За Вашу светлость,
Благочестивый Цимес, -
Решила отдохнуть.
Пан Черногуз во жертву
На монастырь дал скромный,
Но обильный дар -
Воз осетров, бочонок ренскова,
Икорки черной пять пудов -
Зернистой; да паюсной еще
Полстолька.
Привезен будет вскоре
И хрукт заморский -
Мандарину из Китаю.
Опять же, табаку, - чтоб мнихам
Не только ладаном на службе,
Но и в кельях
Ко Господу куренья возносить,
Приятные на нюх благоуханья...
Входят монахи, вносят огромный поднос с осетром, размером с порядочное бревно. Ставят его на стол президиума. Другие монахи расставляют приборы и бутылки замысловатых форм с винами и водками.
КРОШКА ЦИМЕС (удивленно):
А что сие ишчо? Откеле яства?
Нехуево, что-то слишком!
ПАН ЧЕРНОГУЗ (поднявшись и краснея от смущения) :
Ах, Ваше Вас-ство, энто я -
Чтобы не скушно было Вам
Нас, дурней, слушать,
Дык во трапезе совместной
Уж поучите своей мудрости великой
Нас, долбоёбов от сохи и плуга,
От серпа и кадила,
От наручников и баров...
Прошу прошенья, не от Баров,
А от шинков и кабаков,
И прочих мест, где сердце отдыхает
От непосильной тяжести трудов
Державных, кои Вы несете!
Кормилец наш, не обессудь,
И не побрезгуй нашим угощеньем!
Крошка Цимес, подсчитав, сколько стоит стоящая перед ним снедь и оценив но достоинству то, что именно перед ним стоит все самое лучшее из еды и питья, почти по-дружески обращается к Черногузу.
КРОШКА ЦИМЕС:
- Ну что же, братец, ты сидишь
Вдали, от скромности припухший,
Садись к столу, ПАН Черногуз,
И будем вместе мы держать совет,
Как мне в Сенат попасть...
Пан Черногуз суетливо хватает свой стул и подбегает к столу, однако его складной стульчик по высоте гораздо ниже тех кресел, в которых восседает президиум, и нос пана Черногуза оказывается на одном уровне с тарелками. Разместить свои 10 пудов веса на маленьком стульчике пану Черногузу удается с трудом, он балансирует, но это никого не смущает.
КРОШКА ЦИМЕС: (размахивая осетровым плавником, жир с которого разлетается на сотрапезников и сиротливо сидящего поодаль Легавского):
Ну что, есть предложения какие
Об том, чтобы заставить это быдло
Избрать в Сенат меня?
А то выходит, я потратился напрасно,
И перенервничал, и первый тур - просрал.
НАФУНАИЛ:
Ну, что Вы, Цимес,
Ваши траты не напрасны,
Бо бяше Ваши конкуренты
Не собрали себе такой толпы.
Лупанск Вас, почитай, весь выбирал,..
КРОШКА ЦИМЕС (срывает с себя деревянную ногу и бьет ею по столу):
А хули же не выбрали?!!
НАФУНАИЛ (слегка испугавшись, отерев с бороды жир, попавший на нее из блюда, по которому ухуярил Крошка Цимес):
Покорнейше прошу дослушать.
Я, смиренный инок, возмолясь
Ко вседержителю Вселенной,
Внезапно получил ответ -
Промеж шестою и седьмою чарой.
Ответ тот прост - чтоб хамы голоснули,
Их надобно поить пред тем,
Как избирать,
Однако же не опосля,
Инакше мысли ихи
Вертятся круг вина, а не округ урны.
ЛЕГАВСКИЙ (вскакивает, прижимая треуголку с вуалью к тощим грудям):
О, да, сие есть истина святая!
Я надысь слышамши, что хамы говорят
Промеж собою лишь об том,
Что им голосовать гораздо легче,
Когда вина миазмы в головах шумят,
И руки сами тянутся догоре.
Они, пияху, расслабляются ужо -
Вот тут им и втереть, что надо делать -
Какую руку правильно поднять.
А к ним в толпу - поболе полицейских,
Чтоб не о драках думали оне.
А лишь о том, что ежели оне проголосуют
За Крошку Цимеса -
Догонятся ишшо,
По полбутыли выделят на рыло
Всем тем, кто так голосовал.
ЛЕГАВСКИЙ нервно падает на свой стульчик, утирая раздушенным кружевным платочком обильную испарину с узкого лба.
КРОШКА ЦИМЕС (задумчиво):
А ты, однако, прав...
Держи в награду за идею!
Швыряет Легавскому слегка погрызенный осетровый плавник. Так как у Лугавского заняты руки, то плавник он ловко ловит зубами, прослезившись от оказанного ему внимания. Какое-то время слышны только чавканье, сербанье, звон бутылок и стаканов.
КРОШКА ЦИМЕС («се еще задумчиво):
Однако траты слишком велики...
Народу - тьма, и чтобы подпоить их
Потребно зело много аль-коголю...
Тщательно облизывает жирные пальцы, что-то подсчитывая. Затем обводит взглядом сотрапезников.
КРОШКА ЦИМЕС (решительнымголосом):
Азохенвэй, я точно подсчитал -
За Лупанск да за Злыдино,
Ужо кубыть надыть инда -
Сперва по бутылю на рыло хамам,
А опосля - бутылка на двоих,
То дюжина возов нужна.
И про запас - продать потом похмельным,
Что жаждать будут излечить себя
Опосля выборов от абстинентного синдрому.
Короче, это стоко жа ишшо,
А в общем - двадцать пять возов
Одной горелки.
Ну, а на закусь - леденцовых петухов.
Оно и скусно, и до одури приятно —
Нехай себе сосут.
Им, хамам, все одно...
А для моей мошны - леденчик все же легче,
Чем пряники, аль либо что еще.
Но как средства найти, да так,
Чтобы оне накладны мне не были???!
Придется, видно, заглянуть в Талмуд,
Спросить у ребе - хоть и не бесплатно,
Но получу совет - как .лучше поступить.
БРАЖНИКОВ (подскакивает, словно шилом в сроку уколотый):
Алиментарно, благодетель наш!
Объявим сбор пеньки на нужды бедных -
Кому на рубище, на вервие кому...
Сбор проведем бесплатный, а народу
В уплату за пеньку - давать «Гамагу»,
Обширно кою мыслю выпускать.
А в ей - парсуна Цимеса!
Хоча народ безграмотный у нас.
Однакоже газета пригодится.
И кандидата будут знать в лицо,
А также и до ветру
Сходить сподручно, и табак курить.
Дык эвон ить табак - не конопелька.
Ужо её, родимую, и будем
Мы в заграницу везть
Чтобы пеньку трепать.
Аль для чаво ишшо - там видно будет,
Се зелье в заграницах полюбляют...
А кто «Гамагу» - то брать не захочет,
Того подвергнем остракизьме —
В шинках горелки не давать,
От выборов отвадить -
То исть без горелки, петушков,
Нехай сидит и втуне прозябает.
А можно и построже поступить -
Упечь в острог таких, под кнут отправить,
Али ебало просто бить -
Чтобы рехвормам нашим не перечил
И штобы не мешал в Европы нам пролезть
С усем своим гузном!
ПАН ЧЕРНОГУЗ:
А я беруся обменять пеньку
В Болгарах турских на паленку –
Ну, то навроде бы горелки,
Однако же дешевле многократно.
КРОШКА ЦИМЕС:
- Отлично. Значит, делаем вот так:
Легавского отправим за паленкой -
Нехай продегустирует её,
Которая покрепче, подешевле...
Таку и купим. Ну как, поедешь?
ЛЕГАВСКИЙ (вскакивает, роняя складной стульчик):
Оно, хотя и боязно, однако еду.
Одна лишь просьба у меня -
Когда в Сенате будете сидеть,
О, благодетель мой, похлопочите о дворянстве
Как для меня, так для моих потомков.
Черногуз и Бражников после этих слов похабно ржут, разбрызгивая из разверстых пастей слюну и давясь непрожеванными кусками.
НАФУНАИЛ (с укоризной):
Не смейтесь, господа.
Одначе, даже содомиты
Мечтают о потомстве –
Дабы продлело оно
Дела их богомерзкие,
А посему - молчитя!
Гыгыкая, весельчаки вновь принимаются пить и жрать. Крошка Цимес, найдя на столе пойло похуже, наливает огромный кубок и протягивает его Легавскому. Городовой с благоговением принимает кубок, истово - словно на икону - крестится на Крошку Цимеса и торжественно выпивает до дна. Ебало его краснеет, оно оторопело смотрит на президиум, выпучив поросячьи глазёнки в обрамлении длинных накладных ресниц.
КРОШКА ЦИМЕС (снисходительно):
Хрен с ним, получишь ты дворянство!
Легавский громко икает от счастья и падает без чувств.
БРАЖНИКОВ:
Мне ишшо одна на ум пришла идея -
Штобы не тратиться на транспорт воопче,
Штрафованных извозчиков отправить -
А с ими - полицейских, дабы те
Не разбежались нахуй за границей.
К тому же груз паленки и пеньки
Оформим как гуманитарку -
От ихних полицейских - нашим.
А там - дадим им за труды
По пузырю на рыло, остальное ж спишем
Аки за порчею. Али-то как ишшо.
Очнувшийся Легавский вскакивает, вытягивается во фрунт. Понюхав осетровый плавник и окончательно придя в себя, он обрадовано кричит, громче, чем требуется, но необходимо принять во внимание его счастливое опизденение.
ЛЕГАВСКИЙ:
Инда уж так, ваш-бродь!
И мне не скучно будить
Средь хамов ехать за кордон!
Я псом цепным, собакой злою
Дворянство заслужу себе!
Ужо я их! Итить их маму!
И папу ихнего ититъ!
От избытка чувств Легавский снова теряет сознание. Сфинктеры его расслабляются, и вокруг почти бездыханного тела расползается пузырящаяся лужа, источающая зловоние. В ней, как кораблик в пруду, гордо плывет треуголка Легавского с развевающейся от испускаемых городовым газов вуалью. Вся компания пьяно смеется.
Н АФУНАИЛ (голосом афинского сводника):
Тутой-ка девки просятся прибрать
Те блюда, кои непотребны боле.
БРАЖНИКОВ:
Ага, пущай! А опосля - плясать!
Лезет рукой в штаны и усердно чешет там, отчего в помещении начинает звенеть воздух, тихо но явно.
Нафунаил дергает за шнурок, дверь распахивается и в алтарь влетают пять крепких ражих девах, одетых в полупрозрачные сарафаны. Щеки их, натертые свеклой, пылают. Высоко вскидывая ядреные ляжки, они принимаются отплясывать канкан, мелькая перед носами заседающих модельными лаптями с камчатыми онучами. Оглушительный визг танцовщиц пробуждает у присутствующих самые низменные инстинкты - предводительствуемые Крошкой Цимесом, они начинают жадно пожирать и пить без разбору все, что находится на столе. В то же время не отрываются похотливые взгляды от промежностей скачущих, аки бесовки, блядей.
Підписуйтесь на наш Telegram канал Enigma