Однажды во двор к Лине из Мариуполя вошли российские боевики и, угрожая убийством, заставили покинуть дом. Ее, с бабушкой и дочерью, вооруженные военные вели 6 километров в фильтрационный лагерь, где неделю держали в закрытой школе. Семью допрашивали следователи с оккупированных россиянами территорий, а затем депортировали в Таганрог, откуда им удалось выбраться в Эстонию.
Когда семью Лины выгоняли из Мариуполя, оккупанты не разрешили женщине забрать ее родителей.
Рассказывая «Слідству.Інфо» свою историю бегства от войны, женщина попросила не указывать ее фамилию — она волнуется за родителей, которые и дальше находятся на оккупированной территории и которым может угрожать опасность.
«Кто в подвалах, выходите! Гранату бросим!»
С первых дней наступления мы прятались в подвале школы, а затем переместились в частный дом родственников, ближе к центру города. Мы пробыли там целый месяц, со 2-го по 24-е марта. Тогда уже не было света, воды, газа и связи. Мы пытались выжить: искали еду, топили снег, ходили к пожарным за водой. Ребенок боялся выходить из подвала.
24 марта в нашу крышу попал снаряд и вспыхнул пожар. Начались сильнейшие обстрелы. К сожалению, мы не смогли спасти животных, и сами лежали во дворе под бетонным забором, скрываясь от взрывов. Затем смогли перебежать к кирпичному курятнику.
Пока мы там сидели, услышали голоса военных: они что-то кричали, и мы не поняли, что. Были слышны выстрелы.
Наша соседка напротив осталась с матерью-инвалидом в доме. Военные подошли к ее дому и крикнули: «Кто в подвалах, выходите! Гранату бросим!» Слышим, что никто не отвечает. И дальше «бабах» гранатой! Мы очень испугались.
Конечно, пришлось выходить, сказали, чтобы ничего не бросали.
Они сказали, что сейчас все сметут с лица земли и здесь ничего не останется, поэтому нам нужно уехать. Мы хотели пересидеть в подвале, но они нас фактически прогнали. Сказали идти в сторону моря.
Мои родители остались на Восточном побережье, и мне нужно было к ним. Они (оккупанты – ред.) не разрешили. Тогда мы просились в центр, но туда тоже не пустили. В противоположную сторону вообще идти не разрешали. Говорили идти в церковь, а дальше будет блокпост, где покажут дорогу. Потому мы по этому коридору и шли.
С нами была моя 82-летняя бабушка, ей тоже пришлось идти 6 километров на автобус. Ребенку тоже было сложно, потому что все это время ноги были в сыром подвале, а теперь нужно было долго идти. Мы это объясняли, но военные говорили: "Ничего, уходите".
Мы шли через Безымянное и Виноградное (села восточнее Мариуполя — ред.), но куда именно нас гонят, мы не понимали. В селах уже все было занято, везде буквы «Z», белые тряпки, люди не нашей национальности, не знавшие языка. Мы сели в автобус, но вообще не понимали, куда привезут. Все были в шоке.
«Они сейчас сотрут с лица земли мою маму»
Мы понимали, что вокруг одни военные с автоматами. Как я их только не просила к маме уйти, но они говорили, что там зачистка, и все с лица земли сотрут. И я понимаю, что они сейчас сотрут с лица земли мою маму! Ну что я сделаю, когда они вооружены? Трудно вспоминать.
Нас привезли сначала в школу на окраине Новоазовска. Но там было занято, поэтому нас повезли поближе к центру. Поселили в спортзале школы: не дали ни матраса, ничего. Людей было очень много. Весь спортзал по периметру был занят людьми, мы садились вторым рядом.
В школе в основном были мариупольцы. Связи не было, Wi-Fi не ловил. На другой день его отрубили вообще и сказали: Мы решили, что он вам не нужен.
Нам нельзя было выходить из школы. На входе стояли военные и не выпускали. Говорили, если выйдем без их «ДНРовского» документа, нас поведут в отделение и будут допрашивать. Нам нужен пропуск, чтобы там находиться, а его дают после фильтрации.
Мы пробыли там неделю. Они говорили, что нам помогают и стараются делать, что могут. Мы боялись что-то сказать им в ответ. Нас «освободили» от нашей жизни, работы и дома. Было неприятно слышать, что они говорили, но спорить с людьми с автоматами опасно.
Потом мы вообще просто ни с кем не разговаривали. Но если мы оказывались с кем-то в одиночестве, то были люди, которые так же как и мы думали о всей ситуации. Которые понимали, что это не наши (украинские — ред.) самолеты летают. Все это понимали на самом деле.
Дни проходили однотипно. Сначала пытались Wi-Fi ловить, потом получить «Феникс» (оператор связи, созданный оккупационными властями — ред.), потом мы начали читать, потому что там была библиотека. Все знали, что нас куда-то повезут, но куда не знали.
«Вы едете на территорию россии»
Наконец нас повезли в школу в Докучаевске. Там мы переночевали и на следующий день нас переселили в местное здание культуры. Там была ротация беженцев и возле центра был пункт РУВД. Нам сказали, что мы отправимся туда.
Нам сделали ксерокопии паспортов, нужно было какие-то заявления или объяснительные записки писать. Все пропечатано, нужно было только даты вставлять. "Пробыл в Докучаевске один день и дальше иду на фильтрацию", - как-то так. Они сами называли это фильтрацией и перерегистрацией. Потом они по одному нас заводили, фотографировали, брали отпечатки пальцев и загружали все контакты с наших телефонов. Что-то спрашивали о военных, но мы на все отвечали «нет». На самой границе мы тоже провели часов восемь. Мы заходили по одному, нас заводили в кабинет следователю. Он с таким прищуром смотрел, спрашивал о связях со структурами, изучал телефон.
В тот же день приехал автобус и нам сказали: "Вы едете на территорию россии". Они предлагали остаться в ДНР тем, у кого есть родственники. Остальных вывозили. Мы документы о том,что не остаемся.
Нас вывезли в Таганрог. Там нас тоже поселили в спорткомплексе. Мы думали, что можем побыть там дольше, но через день нам сказали освободить помещение. Был поезд на Чебоксары: кто не хотел туда ехать, должен был освободить помещение. Людям было некуда ехать. У кого были деньги, те уезжали, у кого денег не было, те ехали в Чебоксары. На следующий день уже набирали людей на Нижний Новгород.
Хотелось оттуда как можно быстрее убежать.
Беженцев так много, нужно ехать дальше
Мы хотели уехать в Ростов, но билеты туда были только на следующий день. Тогда мы пошли к директору этого временного центра, и он позволил нам остаться еще на один день.
Мы сами покупали билеты, оплачивали дорогу и ехали к границе с Эстонией. У моей бабушки был только украинский паспорт, и мы не знали, каким путем лучше выбираться – южным или северным. Мы слышали, что с украинским паспортом могут возникнуть проблемы на границе с Финляндией, поэтому решили ехать через Эстонию. Это было ближе и дешевле.
На тот момент было уже две недели поездки, столько ночей в этих нервах. Мне на пограничном пункте стало плохо: тошнило, и я потеряла сознание. Я была в таком состоянии помутнения ума, что не помню, сколько времени мы пробыли. Может, часа четыре.
Мы не хотели ехать в россию, которая бросает на нас бомбы. Вообще не хотели покидать Украину… Когда мы приехали в Эстонию, то чувствовали себя безопаснее. Думали, там и останемся, но беженцев так много, что придется ехать дальше.
Підписуйтесь на наш Telegram канал Enigma