Продолжим рассмотрение структурного кризиса капитализма, начатый ранее (здесь) через взгляды следующего автора сборника.
Иммануил Валлерстайн: невыгодный капитализм
Рассуждения Валлерстайна о причинах кризиса более общие, что неудивительно для одного из авторов мир-системного анализа. Они также, я бы сказал, более политико-идеологические. Основаны они на 2-х положениях. Во-первых, каждая система конечна, т.е. имеет свой срок жизни. Во-вторых, в любой системе действует определенный ряд правил на протяжении ее существования. Капитализм, как политико-экономическая система, не является исключением из этих правил. Любая система при этом проходит 3 качественно разных момента: зарождение, нормальное функционирование (самый длительный временной период), прекращение существования (структурный кризис). Если понять правила функционирования капитализма, как системы, на протяжении его «нормальной» жизни, то можно понять почему она сейчас находится на стадии своего издыхания.
Основной доминирующей характеристикой капитализма Валлерстайн считает настойчивое стремление к бесконечному накоплению капитала. Все механизмы этого строя, с самого зарождения и в течение многовекового периода развития, заняты поддержанием этой ключевой черты. Чтобы накопить капитал, производителям требуется квазимонополия, которая существует при 2-х условиях: во-первых, продукт должен быть инновацией, чтобы продавать его со значительной прибылью; во-вторых, государство готово применить власть для того, чтобы помешать или ограничить выход на рынок других производителей (н-р, через систему патентов). Отсюда следуют выводы, что реальная прибыль требует ограничения свободного рынка и в системе с неограниченной конкуренцией не может быть прибыли.
Такие квазимонополизированные «ведущие» продукты определяют большую долю экономической деятельности мировой системы. За их появлением следует экспансия «роста» экономики, что вызывает рост глобальной занятости. Конечно, успех неравномерен по всем участникам, кто-то более успешен, кто-то менее, но для большинства людей и групп этот период всеобщего роста производства. Это также период улучшения условий труда, потому что для капиталиста становится важным избежать перебоев в работе, которые ведут к невосполнимым потерям. В таких условиях производители часто считают, что уступки рабочим обходятся дешевле, чем забастовки и споры.
Любая квазимонополия не может длиться вечно. Причина ее самоликвидации заключается именно в ее прибыльности, которая привлекает других производителей и заставляет их найти способы, чтобы пробиться на рынок и урвать свою часть прибыли. Способы могут быть самыми разными, от промышленного шпионажа, чтобы заполучить секретную технологию, до мобилизации антимонопольных сил в стране. Вовлечение в игру других участников приводит к нарушению квазимонополии и обычно это занимает 25-30 лет. В силу вступают законы конкуренции, цены на «ведущие» продукты снижаются, прибыль уменьшается. К этому добавляется ползучий рост затрат на рабочую силу, происходящий в период роста, это еще больше сокращает общую прибыль. Наступает период спада, затем депрессии.
Такие регулярные периоды подъема и спада экономики получили название всем известных циклов Кондратьева. К ним автор мир-систем добавил циклы гегемонии, которые значительно длиннее циклов Кондратьева и состоят из фазы мировой войны, гегемонии одной из великих держав и, наконец, ее упадок. Под гегемонией понимается способность одного государства навязывать определенные правила всем остальным странам для сохранения относительного порядка, что благоприятствует «нормальному» функционированию капиталистической системы в целом. Использования державой-гегемоном своей мощи можно рассматривать как квазимонополию геополитической власти. Но любая фаза гегемонии рано или поздно заканчивается упадком из-за внутренних и внешних ограничений и противоречий.
Когда на фазу спада «большого» цикла гегемонии накладывается период спада «малого» цикла Кондратьева система входит в период глубокого кризиса, который при определенных условиях становится структурным и системным. Валлерстайн утверждает, что именно на его пороге мы и стоим. После Второй Мировой Войны капиталистическая система переживала крупнейшую в истории капитализма экспансию в накоплении капитала. С 1945 г она также переживала крупнейшую, со времени зарождения современной мировой системы, экспансию геополитической власти в период гегемонии США. Два этих цикла были практически одновременными, и мировая система очень сильно отклонилась от равновесия за этот период. Теперь они оба более или менее одновременно достигли точки самоликвидации, и система вошла в структурный кризис. Этому кризису еще и способствуют 2 два ключевых изменения: долгосрочные структурные тренды, которые затрудняют неограниченное накопление капитала и окончание господства в идеологии либералов-центристов, которое подрывает политическую стабильность мировой системы.
Первое изменение вызвано тем, что максимизация цен и минимизация затрат, позволяющая капиталисту увеличить прибыль и уменьшить издержки, больше практически не работает. Для максимизации цен, как мы уже знаем, нужна квазимонополия, которая со временем уступает место конкуренции. Для уменьшения издержек необходимо снижать общие затраты, которые состоят из стоимости персонала, стоимости средств производства и налогов. Одним из традиционных методов решения этой проблемы был «переезд» производства в зоны с более низкой оплатой труда. Теперь этот способ не работает особо, за 500 лет развития капиталистической системы почти не осталось мест куда можно переехать. Кроме того, усложнение производства, придание ему глобального распределенного характера вызывает увеличение затрат на административные кадры. Квалифицированный менеджерский персонал бурно растет количественно, еще более сокращая долю прибыли.
Происходят большие изменения так же в затратах на средства производства, вызывающие их рост. Озабоченность вопросами экологии и нехватки таких природных активов как вода, леса, продукты питания, возобновление ресурсов – теперь это все активно обсуждаемые проблемы, решение которых значительно увеличивает издержки. Всемерная глобализация и распределение производств по всему миру требует наличия огромной транспортной и коммуникационной инфраструктуры, которая тоже не дается бесплатно.
И, наконец, налогообложение во всех его формах растет не прекращаясь. Разросшийся бюрократический аппарат требует все больше ресурсов для оплаты своего труда, к этому необходимо добавить своеобразной «налог» на коррупцию на разных уровнях. Еще одним крупным источником роста налогов стала демократизация мировой политики, когда требования по каждому из 3-х базовых пунктов - образование, здравоохранение и пенсионное обеспечение – неуклонно растут. Построение «государства всеобщего благосостояния» в странах той же Западной Европы привели к такой налоговой нагрузке, которые капитализм не испытывали за весь период своего существования.
В результате вышеперечисленного роста затрат и утери квазиминополий у капиталистов не только закончились возможности добиваться бесконечного накопления капитала, но и, наоборот, происходит повсеместное снижение прибыльности бизнеса. Чтобы поддерживать приемлемый уровень присвоения прибавочной стоимости, капиталистам пришлось прибегнуть к «финансиализации» мировой системы. Произошел поворот от получения прибыли через производственную эффективность к ее получению через финансовые манипуляции, где основным механизмом стало поощрение потребления через кредитование, достигшее неимоверных размеров (к 2021 г мировой долг составляет 335% от мирового ВВП).
Это все еще было дополнено колоссальной идеологической и культурной переменой. В 1968 г произошла, по мнению Валлерстайна, мировая революции, в результате которой либералы-центристы всех мастей лишились возможности настаивать на том, что их вариант геокультуры был единственно верным. Им на смену пришли представители по-настоящему консервативных и по-настоящему радикальных идеологий; группы, представляющие «забытых людей», тех кто подвергался гнету из-за своей расы, пола, национальности или сексуальных предпочтений. К ним со временем добавились расплодившиеся «обиженные» с инаковостью во всех возможных формах и проявлениях. Центристский либерализм, являющийся де-факто господствующей идеологией мировой системы после войны, был развенчан. Теперь он стал всего лишь одной альтернативой из многих.
Освободившись от привязки к центристскому либерализму, правые перешли в контрнаступление, называемое «неолиберальной глобализацией», стремясь сократить основные производственные затраты, разрушить государство всеобщего благосостояния во всех его вариантах и затормозить ослабление американской власти над мировой системой. Кульминацией этого этапа можно считать крах СССР. Но жизнь не стоит на месте и взамен однополярного мира с гегемонией США образовалась реальность многополярного мира с новыми игроками – объединенной Европой и Китаем. Следствием этого стали участившиеся попытки геополитических перетасовок, утрата США своей геополитический квазимонополии, что только добавляет разрушительные колебания в наступающем хаосе. Капиталистическая система вошла в этап неопределенности.
Час «Х»
Реальность теперь заключается в том, что нас ждет непредсказуемость не только в средней перспективе, но и на ближайшее будущее. Основным психологическим последствием этого становится замешательство и страх, которые толкают большие группы людей к разнообразным политическим альтернативам. Именно из страха вытекает всеобщее увлечение популизмом и поиском «простых» решений. Главной заботой государств становится необходимость предотвращения бунта рабочих и среднего слоя, лишающихся заработка и сбережений. Вопрос теперь не в том, как восстановить систему бесконечного накопления капитала, это уже невозможно, а в том, что придет на смену.
Исход из точки бифуркации для сложных систем, а капитализм система очень сложная, непредсказуем по самой своей сути, мы можем лишь определить варианты с разной степенью вероятности. Хотим мы этого или нет, признаем или нет, но вокруг нас кипит политическая борьба за систему-наследника, идущая сразу по нескольким направлениям. Сторонники решительных мер выступают за незамедлительные и жесткие репрессии с целью раздавить оппозицию, к отказу от демократии и равенства. Другая группа выступает со стратегий: изменить все, чтобы ничего не менялось. Они понимают, что репрессии никогда не работают в долгосрочной перспективе, поэтому говорят о меритократии, «зеленом» капитализме, большей справедливости, большем разнообразии. Есть те, кто занят поисками рационального баланса социальных целей, они стремятся к созданию политических институтов, отражающих складывающуюся функциональную децентрализации мира, что должно привести к относительной демократии и относительному равенству. Есть группа, настаивающая на том, что в борьбе за политическую власть, необходима жесткая вертикальная организация того или иного рода, без которой борьба обречена на провал. Путаница оказывается одновременно интеллектуальной, моральной и политической, что еще больше усиливает неопределенность будущего.
Подводя итог, Валлерстайн считает, что в предстоящей борьбе за систему-наследника нам необходимо попытаться проанализировать исторические мнения, сделать свой моральный выбор касательно предпочтительного исхода и оценить оптимальную политическую тактику его достижения. Поскольку исход непредсказуем, наши шансы получить желаемую мировую систему — пятьдесят на пятьдесят. Но пятьдесят на пятьдесят — это много, а отнюдь не мало.
Підписуйтесь на наш Telegram канал Enigma