В продолжение темы (предыдущая 4-я часть здесь), поговорим об экономическом аспекте борьбы с коррупцией. Обычно этот вопрос выпадает из общественного обсуждения, а между тем он немаловажен.
«Оптимизация» коррупции
Во 2-й части (здесь) этой серии я приводил формулу «риск-выгода» Г. Беккера. Она относилась к рациональному выбору индивидуума при совершении преступного, в том числе коррупционного, действия. Как это ни странно, но ее можно применить и с другой стороны, при оценке экономической эффективности методов борьбы с коррупцией.
Классическое мнение о задачах антикоррупционной политики гласит, что она должна «искоренять» и «сажать». Для этого создаются различные антикоррупционные органы, ужесточается законодательство, усиливается контроль за деятельность чиновников, повышается их ответственность, внедряются новые правил поведения и этики, и т.д. Многое из этого уже было описано в предыдущих частях. Но насколько экономически оправданы те или иные методы против коррупции? Не окажется ли так, что, выделяя на это огромные суммы их бюджета, т.е. фактически из нашего кармана, мы в результате получаем на выходе пшик (знакомая картина, не правда ли)? Если взглянуть на это с точки зрения формулы Беккера, т.е. соотношения затрат и выгод, то что несет обществу больше потерь — коррупция или борьба с нею?
Ответ на эти вопросы заключается в поиске оптимума между двумя крайностями: когда все ресурсы общества брошены исключительно на борьбу с коррупцией и абсолютно все виновные могут быть гарантированно изобличены и наказаны; и ситуации, если вообще избегать расходов на защиту против нее. Понятно, что такие крайние подходы не применимы в реальном мире. Тем не менее, отсюда можно вывести принцип оптимизации, который требует минимизировать совокупные издержки коррупционных действий и расходы общества на предотвращение и наказания таких преступлений. Обычно этот принцип иллюстрируют графиком на основе экономико-математической модели, разработанной американскими экономистами-криминологами Л. Филлипсом, Г. Воти-младшим и К. Эскриджем в 70-е гг. Она, правда, была разработана для всей преступности вообще, но вполне применима для данного случая. Чем выше уровень коррупции, тем выше потери общества от них; чтобы ее уменьшить, общество должно тратить все больше средств на борьбу. Таким образом, общей целью должно быть не ее «искоренение», а сдерживание ее на оптимальном, с точки зрения общества, уровне.
Экономика наказания
Допустим, государство и общество определилось с более-менее оптимальными затратами на борьбу с коррупцией и выстроило достаточно эффективные меры противодействия. Чиновник-коррупционер изобличен и должен быть наказан. Но каким образом? Значительная часть наших сограждан ответят на этот вопрос не задумываясь: расстрелять, как в Китае или при Сталине; посадить до конца жизни, желательно вместе с родственниками до 3-го колена, чтоб другим не повадно было; конфисковать все имущество, вплоть до трусов и носков; и в таком же духе. Но давайте посмотрим, что на это скажут экономисты.
Криминология выделяет 4 функции наказаний для преступников: наказание виновных, их изоляция для предотвращения новых преступлений, перевоспитание виновных и сдерживание потенциальных преступников. Экономисты предлагают сосредоточить внимание на функции сдерживания. Они считают другие функции сомнительными (перевоспитание), применимыми к ограниченному кругу (изоляция), проблемными с этической точки зрения (наказание). Один из важнейших результатов такого экономического подхода к преступности заключается в том, что «наказание в форме увеличения вероятности ареста и длительности срока заключения служит удержанию от преступления» (П. Рубин). Но вот вопрос, какой их двух факторов – вероятность наказания или его тяжесть – более эффективен как инструмент сдерживания? Как показывают эмпирические исследования, увеличение на 1 % вероятности осуждения сильнее удерживает от преступления, чем увеличение на 1 % тяжести наказания. К тому же увеличение вероятности осуждения на тот же 1 % уменьшает само число преступлений на 0.5 %. Таким образом, неизбежность неотвратимости наказания действует гораздо эффективнее, чем посадка проворовавшегося чиновника на длительный срок.
При выборе наказания в виде изоляции необходимо учитывать, что содержание тюрем и исправительных учреждений ложится бременем на бюджет государства, а значит на наш с вами карман. Заключенный, пребывая в тюрьме, находится на государственном обеспечении, ничего не производя, т.е., по сути, общество наказывает не только преступника, но и само себя. Поэтому с экономической точки зрения, штрафы и конфискации значительно эффективнее тюремного заключения. Как тут не вспомнить опыт Саудовской Аравии, когда наследный принц, возглавлявший Комиссию по борьбе с коррупцией, арестовал 400 человек, включая 11 принцев, министров и промышленных магнатов, но потом отпустил подавляющую их часть после уплаты штрафов и конфискации в общей сумме на 106(!) миллиардов долларов. Так ли важно для общества, чтобы коррупционеры сидели в тюрьме, или все же важнее получить с них компенсацию за их преступные действия? Конечно, это тоже требует осторожности и необходим дополнительный анализ того, как соотнести сдерживающие эффекты тюремного заключения и денежного штрафа при борьбе с коррупцией.
Добавим к затратам на тюремное содержание коррупционеров еще и издержки на проведение судебных процессов перед этим. Ведь серьезные коррупционные дела могут рассматриваться годами, государство при этом тоже несет значительные издержки в виде оплаты работников суда (весьма недешевых) и представителей обвинения. Поэтому рациональный экономический подход должен допускать, что большинство коррупционных дел может решаться во внесудебном порядке по взаимной договоренности сторон (весьма распространённая практика в Штатах, н-р).
При таком подходе, может возникнуть закономерный вопрос: не обесценивает ли подобный подход сдерживающего эффекта наказания? Как уже указывалось выше, неизбежность осуждения сдерживает потенциальных преступников сильнее, чем тяжесть наказания.
Не все так просто
Экономическую теорию преступлений и наказаний можно описать такой схемой:
Увы, упуская из рассмотрения большое количество внеэкономических критериев, рациональный экономический подход входит в глубокие противоречия с реальной жизнью.
В-первых, эта теория неизбежно вынуждает в конечном итоге признать, что «всему на свете есть цена». Принять такой постулат прежде всего мешают культурные традиции общества. Н-р, наши сограждане не особо приемлют даже саму идею досудебных сделок или замены заключения штрафом. В большинстве своем они придерживаются принципа Глеба Жиглова: коррупционер должен сидеть в тюрьме! Поэтому любое такое решение по монетизации наказания сопровождается возмущением - откупился, гад.
Другой пример «неэкономического» отношения: как было указано выше, увеличение неизбежности наказания, т.е. раскрываемость коррупционных преступлений, ведет к снижению их количества и предотвращению. Но если повышение раскрываемости остается нарушителями незамеченными, то сдерживающий эффект от этого оказывается нулевым. И тут большое значение оказывает работа средств массовой информации. Безотносительно к реальным успехам деятельности антикоррупционных органов, СМИ могут как снизить преступность в этой сфере, тиражируя информацию об успехах в борьбе с коррупцией, так и повысить ее, громогласно объявляя о беспомощности органов. Какого подхода из этих двух придерживаются СМИ Украины, решайте сам.
В-третьих, следует также учитывать, что морально-этические нормы и правила поведения формируются у людей в юном возрасте, а затем обычно существенно не изменяются. Поэтому крепкие моральные устои будут преобладать над рациональностью коррупционного преступления.
Таким образом, сложные взаимосвязи как внутри экономической теории преступления и наказания, так и за ее пределами, ведут к тому, что ее рекомендациями нужно пользоваться с разумной осторожностью.
Окончание (наконец-то) следует
P.S. Если кому удобнее отслеживать или комментировать статьи через Фейсбук, там создана страница. Я делаю репосты отсюда туда, постепенно перенесу и часть старых.
Підписуйтесь на наш Telegram канал Enigma