43-летняя Юлия работала реабилитологом в Мариуполе. В первые дни войны ее должны были вывезти из города, но на улице она встретила семью знакомых, которым некуда было идти. Юлия приютила их у себя и решила остаться, чтобы помогать этой семье. Так она провела месяц под постоянными обстрелами и едва осталась в живых. Сейчас женщина вместе с родственниками в Кропивницком.
Юлия поделилась со «Следствием.Инфо» фотографиями и воспоминаниями о почти месяце выживания под обстрелами в Мариуполе.
«Юля, мы, наверное, к тебе»
24 февраля, когда был возможен выезд из города, я вышла на работу. Я работаю реабилитологом и администратором в центре лечения позвоночника и суставов, и должна была выдать людям зарплату. Не хотелось подводить коллектив.
С 2014-го мы привыкли к жизни возле обстрелов – тогда я уже выезжала из Мариуполя на два месяца в Кропивницкий. В этот раз можно было выехать в самом начале военных действий, но уже через несколько дней выезжать из города стало опасно. Я не уехала и вышло так, что я там застряла. Меня должны были вывезти родители парня моей дочери, они выбирались из Мариуполя и планировали заехать за мной.
Я живу в Жовтневом районе города. Несколько дней я ждала этих людей и обустраивала быт. Однажды я вышла за технической водой неподалеку от дома, и встретила по дороге знакомую семью. Это были давние друзья моей дочери: Татьяна, немного старше меня, ее 22-летняя дочь Ангелина (возраста моей дочери), и 77-летняя мама Татьяны. Они шли из района, где уже шли бои. Татьяна подошла ко мне и сказала: «Юля, мы, наверное, к тебе. Или к отцу, если он нас впустит». Тогда у ее отца уже жили 8 человек, которых он приютил.
Я попала в сложную ситуацию, потому что меня уже где-то должны біли ждать родители парня дочери. Но я не смогла покинуть друзей, поэтому не пришла на место встречи с харьковчанами и, в конце концов, потеряла с ними связь.
Кот спас жизнь
Так мы начали с этой семьей жить у меня. Разжигали у дома костер и готовили еду. У нас одноподъездный дом и очень дружные люди: мы все вместе собирались и готовили 12 котелков пищи на весь дом.
Сначала я спала на полу в коридоре, а потом перешла в детскую. Когда разбомбили роддом все пошло в нашу сторону — тогда была очень беспокойная ночь.
Я плохо спала и на следующий день была уставшей – хотела немного полежать днем.
Со мной всегда спит мой кот, а потом он пошел в другую комнату и лег у собаки Ангелины. Я вышла на балкон искать его, и услышала резкий гул, словно летящее что-то огромное. Вдруг случился взрыв. Я увидела обломки, пыль, стекло, бетон и песок, которые валились в нашу прихожую. Именно туда, где я должна была спать. Меня это ошеломило, я ударилась головой о стену и в ушах все начало звенеть.
Ангелина забрала собаку и кота, и мы выбежали на улицу. В торец дома попал снаряд. Перед домом стоял мой сосед, у него были окровавленные руки и раненая нога. Он держал котелок с пловом и сказал: «А я вам разогрел плов. Юль, у тебя же гости, вам нужно поесть».
«Тетя Юля, мы умрем?»
Мы выбежали в соседний дом, но там тоже было пламя. Тогда мы побежали через парк в здание 77-летней мамы Татьяны. В нем восемь подъездов и мы вошли в подвал. С собой мы ничего не успели взять – только воду и животных.
В подвале прямо над тобой висят трубы, а под ногами земля и камни. Сначала нас не хотели пускать, но потом мы объяснили ситуацию и нам дали разместиться в свободной комнате. Другие подвалы домов люди обустроили для себя: натаскали матрасов на пол, все оборудовали. У нас всего этого не было, мы только вынесли стульчики и первую ночь спали на них. Я нашла нишу в стене, свернулась там и положила под голову кирпич – так и спала.
На следующий день один хороший мужчина из первого подъезда, Миша, вынес нам спальный мешок и покрывала. Только на второй-третий день мы смогли подняться на второй этаж, где квартира мамы Тани, чтобы взять элементарные вещи. До этого были постоянные обстрелы. Так мы прожили десять дней.
Еды не было и Ангелинка нам выделяла по половинке вареного картофеля или яйца. Мы делили чашку воды по глоткам: их трое, я четвертая и двое животных у нас: собака и мой кот Лекс. Мы пили все по глотку и оставляли собаке и коту. Я постелила Лексу в подвале две свои майки, чтобы он спал на них.
Ночью 12-го и 13-го марта все горело - это были самые тяжелые дни. Самолеты парами летали и сбрасывали по 4 бомбы. Мы начали различать все это: гаубицы, минометы… Три дня вообще не могли выйти на улицу. Ночью по нам бегали крысы, а Ангелина все время спрашивала: «Тетя Юля, мы умрем?».
«Здесь оставаться нельзя»
Еды не было. И на какой-то день под этой канонадой взрывов я решила, что нужно снова бежать домой за вещами и продуктами. Там идти где-то 7-10 минут, но мы добирались туда минут 20-25 через парк. Через пару дней там уже была выжжена земля.
Мы выбежали и на полпути поняли, что можем погибнуть. Прятались в канавках у подъездов, где лестница. Таня хотела вернуться, но я говорила: "У тебя мать и ребенок, чем мы будем их кормить?"
Весь мой дом уцелел, но жить там невозможно. У Тани нельзя было даже зайти в подъезд — все обрушилось. Мы взялись за руки и она сказала: "Юль, давай не будем расходиться". Хотя многие советовали бегать отдельно. Мы бежали сначала к ней в другой район, а потом на обратном пути — ко мне. По дороге еще покормили Танину племянницу в другом подвале.
Все вокруг сгорело, все наши дома. Оно пылало и дотлевало двое или трое суток потом.
Пока мы бежали, во дворах видели могилы, трупы повсюду. Мы были в таком отчаянии!
Когда начали падать бомбы и был сильный обстрел, дядя Миша просто взял велосипед (это было где-то два часа ночи), попросил меня подтолкнуть его и уехал. У него была только бутылка воды и фонарик. Он сказал: "Юль, здесь оставаться нельзя".
У нас не было колонны, мы ехали одни
Однажды отец Ангелины, у которого уже другая семья, нашёл нас и забрал девочку с собой. Он вывозил жену и детей за город. Мы с мамой Ангелины и бабушкой остались, но на следующий день он неожиданно вернулся за нами, потому что забирал другую часть своей семьи. Мы набились к нему в автомобиль, и вместе с Таней сидели в багажнике.
По дороге заехали на секунду ко мне домой. Я схватила какие-нибудь продукты в дорогу и себе джинсы, потому что вещи на мне уже можно было выбрасывать. И в это время смотрю – едут танки с отметкой «Z». Они просто шуршали по нашей прекрасной аллее, через все скамейки. Это аллея, куда мы всегда выходили гулять. Мне показалось это таким зверством. Такое впечатление, что никто ничего не жалел, просто без цели разрушали.
Когда мы ехали в машине из города, у нас просто текли слезы — мы видели, что наш город пылает. Местные тащили со складов магазинов на тележках воду. Это было уже 20 марта.
Мы приехали в Ялту, где меня ждала моя подружка. Она договорилась со своими знакомыми, чтобы они взяли меня к себе в машину. Там была семья с детьми и бабушкой. Мужчина, который управлял автомобилем, имел ранения в глаза, и нужен был человек с водительскими правами на подстраховке. Но он все время сам ехал за рулем, потому что если бы я его подменила, его могли бы не пропустить. У нас не было колонны, мы ехали одни.
На блокпостах нас спрашивали, куда мы направляемся и просили показать документы. Спрашивали, почему мы едем туда. Из Мариуполя выпустили более или менее легко, а вот в Ялте уже допрашивали.
Просили открыть багажник, обыскивали все сумки, искали зарядки – им нужна была определенная зарядка для телефона. На одном блокпосту у нас вежливо попросили подарить им фонарик из бардачка.
Некоторых мужчин до трусов раздевали. Смотрели в телефоны. А я свой телефон спрятала под переноску своего кота Лекси.
На одном участке нас останавливали через каждые 200 метров. После Пологов уже был наш блокпост. Я не могла поверить, что на таком коротком расстоянии — Украина.
Сейчас я добралась до родственников в Кропивницком: у меня здесь папа и двое братьев. Из чата дома я вижу, что оставшиеся там соседи охраняют дом. Дом наш уцелел: без окон, частично разбит, но стоит.
Підписуйтесь на наш Telegram канал Enigma